Глава 17
Когда на следующее утро мы с Карен, навестив наших бабушек, появились в вестибюле больницы, на нас воззрились две женщины из регистратуры.
– Кэра Ноланд! – хором воскликнули они и торопливо подошли к нам. – Мы так любим смотреть ваш сериал! Ваша бабушка так гордится вами.
Я смотрела, как Карен, мило улыбаясь, дает автографы, и чувствовала, что тоже горжусь ею.
– Неужели бабушка говорит обо мне? – спросила она, когда мы оказались на улице.
Я кивнула головой:
– Конечно. Матильда не пропускает ни одной серии. Я сама видела, как люди останавливали ее на улице, чтобы обсудить поведение твоей героини. Ей нравится рассказывать о тебе.
Мы сели в Саду размышлений на мраморную скамью в окружении цветущих азалий. Мраморная табличка сообщала, что этот сад – дар «Мраморной компании Хардигри». Карен поерзала немного, устраиваясь поудобнее, и тяжело вздохнула.
– Я разорвала контракт, – призналась она. – Сказала моему агенту, что больше сниматься не буду. Но сериал будет жить дальше. Они уже нашли мне замену. – Карен пожала плечами. – Так что мне недолго оставаться знаменитостью.
Я удивленно взглянула на нее:
– Почему ты решила все бросить?
– Я беременна.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить эту информацию.
Я помолчала немного, потом спросила:
– И какой у тебя срок?
– Два месяца.
– Ты любишь отца ребенка?
– Нет. Кстати, он ясно дал мне понять, что не желает быть отцом. Просто и ясно. Он настоящая дрянь.
– Я его знаю?
– Нет, если только ты не стала поклонницей гангстерского рэпа.
– Господи, Карен, что с тобой случилось?
Карен не поднимала глаз от мраморной дорожки у нас под ногами.
– Наверное, я искала любовь в неподходящих местах. И вот что из этого вышло. Я заработала деньги. Я отлично выгляжу. Я могу встречаться с белыми и с черными, с джентльменами и с бандитами. Видишь ли, у меня всегда большой выбор. Но мне так и не удалось найти того, кто бы стоил любви, какого бы цвета ни была у него кожа. – Ее лицо застыло, она закусила губу и отвернулась. – Но теперь я стану матерью, и в моей жизни наконец появится смысл.
– Ты должна сказать об этом своей бабушке.
– Я не представляю, как это сделать. Она всегда хотела, чтобы я была безупречной. Настоящей леди! – Карен невесело рассмеялась. – А я буду всего лишь матерью-одиночкой.
Она обхватила голову руками, и я наконец решилась обнять ее.
– Возможно, тебе следует поискать любовь там, где она всегда была рядом с тобой. Здесь, в Бернт- Стенде.
Карен выпрямилась. Мы посмотрели друг на друга, потом обе вздохнули с облегчением.
– Как же я по тебе скучала, дурочка! – прошептала Карен.
Я крепче прижала ее к себе, наши головы соприкоснулись.
– Я тоже скучала.
Из больницы вышел Леон в сопровождении нескольких мужчин. Мы видели, как он разговаривал с ними. Это были каменотесы – белые и черные, молодые и постарше, – но все они, как один, с уважением, внимательно слушали Форреста. Я подумала, что он, наверное, говорит с ними об Эли, и у меня заныло в груди.
– Это Леон Форрест, – сказала я Карен. – Ты его помнишь?
Карен расправила плечи, как-то странно посмотрела на меня и негромко позвала:
– Леон!
Он обернулся, оглядел сад и увидел нас. Его лицо побледнело, как только он узнал Карен. Леон на мгновение забыл, кто он, где он и чем занят.
– Карен?.. – В его голосе слышались радость, удивление, недоверие.
Карен подошла к нему, протянула руку, и Леон взял ее изящную кисть в свои крупные ладони так осторожно, словно это был тончайший фарфор. Я наблюдала, как Карен заглядывает в его мрачное, настороженное лицо, как он смотрит на нее сверху вниз, и мне казалось, что они без слов делятся друг с другом пережитыми страданиями и радостями.
Я видела, что происходит с ними, и понимала, что моя троюродная сестра инстинктивно нашла дорогу домой. Я молча смотрела на них, и у меня щемило сердце. Я оплакивала все то, что не произошло в моей
