полосу.
Он помахал крыльями и пошел вперед. Ведомый понял намерение командира, послушно держался за ним, повторяя все эволюции. Когда перед носом самолета оказались посадочные знаки, он убрал газ и благополучно сел. Порядок! Усенко облегченно вздохнул и… оробел: на приборной доске тревожно горели красные лампочки — бензин был на исходе! Когда рулил к стоянке, моторы заглохли: горючее иссякло. К самолету бросилась толпа.
— Весь аэродром сбежался! — довольный, ворчал Лопатин. — Хорошо! Машину на руках закатят в укрытие.
— Командир полка встречает, комэск! — разглядывал толпу Константин, неторопливо выключая приборы и питание. — Разнос не учинят, что пролетели больше положенного?
— Победителей не судят, говорили еще в Древнем Риме! — весело усмехнулся адъютант и нагнулся, чтобы открыть входной люк.
Едва летчики спустились на землю, как оказались в плотном кольце встречающих. Их тискали, помогали снять спасательные средства, восторгались. Потом все расступились, освобождая дорогу Богомолову.
Усенко вскинул руку для рапорта, но комполка опередил:
— Нашли?
— Так точно!
— Что там делается?
— Двадцать восемь транспортов! Все море в дыму!
— Молодцы, крещенные огнем! — Богомолов, не скрывая радости, обнял летчиков. — Утерли нос девяносто пятому! Быстро документацию в штаб — и в столовую! Есть и отдыхать!
К прилетевшим протиснулся Щербаков. Сердечно поздравив с успехом, комэск откровенно сказал:
— Мы уже считали вас погибшими. Вы ж пробыли в воздухе на двадцать минут больше расчетного. Как же ты ходил?
— На экономичном. Я ж консультировался…
— Ох, экспериментатор! Из-за тебя чуть не поседел. Ну да ладно! Пошли в столовую!
С неба донесся гул моторов, и над головами людей в полутьме низко пронеслись два самолета с включенными аэронавигационными огнями.
— Кто это?
— Капитан Пузанов и Рудаков. Они улетели после тебя.
Волна радости, несколько минут бушевавшая на стоянке, сменилась тревогой за жизнь тех, кто сейчас находился в воздухе: аэродром для ночных полетов не годился.
Огоньки в темном небе то появлялись, то пропадали.
— Надо бочки! Запалить бочки! — закричал Богомолов и напрямик через летное поле бросился к старту. За ним побежали другие.
Гул моторов и огни приблизились. Но «Петляков» заходил на посадку поперек узкого летного поля. От посадочного знака навстречу ему взвилась красная ракета, запрещающая посадку. Сотрясая воздух могучим гулом, самолет опять ушел в темноту. Гул его постепенно ослаб. Второго Пе-3 не было слышно: он исчез где-то на юге.
В конце летного поля рядом с фонарями вспыхнуло пламя и поднялось факелом — заполыхала бочка с мазутом.
Со стороны моря снова показались огни самолета. Опять он зашел под большим углом к посадочной полосе, и ракета угнала его. Затаив дыхание, люди следили за страшным поединком жизни со смертью.
Снова воздух содрогнулся от низко пролетевшего Пе-3. Внезапно гул его оборвался. До аэродрома донесся глухой удар, потом взрыв.
Без команды люди бросились бежать в ту сторону, откуда донесся этот страшный взрыв… Разбился экипаж одного из лучших летчиков 95-го авиаполка капитана Пузанова…
Еще жертвы. Причины? Те же. Верно, аэродром не имел ночного старта. На нем вообще не было никакого Аэродромного оборудования. Бензин, масло, воду в самолеты заправляли с рук ведрами. До ночного старта ли с его громоздким оборудованием? Верно и то, что сами летчики пренебрегали жестким законом авиации, гласящим, что посадка самолетов в любом случае должна производиться за час до наступления темноты. За час!
Но кто не знал, что враги, летающие с норвежских и финляндских хорошо оборудованных стационарных аэродромов, не воспользуются этим часом, чтобы разгромить конвой? По долгу совести наши летчики не бросали без охраны суда. Не могли бросить!..
Война! На ней радость и боль утрат шагали рядом.
…Экипаж Рудакова отлетел подальше от аэродрома на юг и там выбросился с самолета на парашютах.
Суровый сентябрь Заполярья
Надежно охраняемый Северным флотом и летчиками ОМАГ обратный конвой QР-14 без потерь вышел из советской зоны и был передан для дальнейшего сопровождения союзному флоту. Все наши силы перенацеливались на охрану подходившего конвоя РQ-18.
Штаб ОМАГ разработал план прикрытия конвоя. По нему над судами с рассвета до темноты должны были патрулировать усиленные наряды истребителей: в дальних районах — двухмоторные из понойской группы, в ближних — у берегов на доступный радиус действия — одномоторные, летавшие с аэродромов, расположенных на побережье Кольского залива и полуострова Рыбачий. Основная роль при этом, естественно, отводилась всепогодным Пе-3 из 13-го и 95-го авиаполков. Им приказывалось все светлое время суток держать над конвоем четверки. Разделенные на пары, они обязывались летать на встречных курсах — «ножницами» — и пресекать попытки вражеской авиации прорваться к судам с северо-западной, северной и северо-восточной сторон.
В авиаполках развернулась экстренная напряженная работа. Штабы приступили к планированию и установлению очередности вылетов четверок. Однако уже первые расчеты показали, что имевшихся в полках сил для такой задачи недостаточно.
В самом деле, конвой от Энска находился на очень большом удалении: полет до него только в одном направлении занимал более полутора часов. Столько же требовалось на возвращение. Следовательно, истребители могли находиться в заданном квадрате моря не больше часа — это при случае, если на суда не будет нападения и не произойдет воздушного боя. В бою, как известно, самолеты летают на форсированных режимах, что ведет к резкому увеличению расхода горючего и, следовательно, сокращает время пребывания в полете. Для непрерывного нахождения «Петляковых» в зонах требовалось шесть четверок. Кроме того, на случай наращивания сил надлежало держать резерв из десяти экипажей. Всего, таким образом, требовалось 34 экипажа. В 95-м осталось — 14, в 13-м — 9. То есть из двух авиаполков набиралось всего пять четверок и резервное звено. Правда, у Богомолова на базе была еще эскадрилья, но генерал Петрухин оставил ее в своем распоряжении. Выходило, что для выполнения боевой задачи не хватало одиннадцати экипажей — трети требуемых сил! Где их взять?
Долго размышляли командиры авиаполков, как свести концы с концами, прикидывали так и этак — ничего не получалось. Доложили командующему ОМАГ, попросили перебросить в Энск эскадрилью Кузина, но тот отказал: оставаться без резерва он тоже не мог.
Тогда Богомолов предложил свой план: первой смене истребителей сделать повторный вылет и таким образом компенсировать недостающую четверку. План, конечно, был рискованным, так как после первого изматывающего четырехчасового полета летчикам почти без отдыха (от посадки до взлета оставалось менее тридцати минут) предстояло снова улетать на такой же длительный срок. Это не могло не привести к
