— Я и так провожу время достаточно продуктивно. Может, откроешь свой секрет? Как я понимаю, время работы для тебя священно?
— Во всяком случае, я стараюсь ни на что больше не отвлекаться. — Он пожал плечами. — Мне так удобнее — когда все расписано по часам и одно не мешает другому.
Бет была явно обескуражена.
— А воскресенья ты тоже планируешь?
Нэш почувствовал себя школьником младших классов, который явно плавает на устном экзамене.
— Обычно я провожу воскресенья с семьей Шэннон.
— И тебе никогда не бывает скучно?
— Никогда. — По минутам расписанная жизнь помогала избежать тоски и чувства одиночества.
— А как у тебя рождаются идеи?
— Сначала делаю предварительные заметки, изучаю спецификацию, анализирую, потом приступаю к эскизам.
— А если что-то не получается?
— У меня такого не бывает. Если образуется творческий вакуум, возвращаюсь к своим заметкам и прорабатываю их снова. Если эскиз не нравится, берусь за другой.
Бет нахмурилась.
— Для меня это напрасная трата времени.
— Не согласен. Идеи, которые не будут использованы в одной работе, могут пригодиться в другой.
— Какой ты организованный! — сказала она таким тоном, будто данное качество отнюдь не красило человека.
— Это что, преступление?
— Конечно нет. — Бет опустила глаза. — Просто мама всю жизнь пыталась добиться, чтобы я стала такой, как ты. Но я живу по-другому. Мама не понимает, что я тоже по-своему организованна. Папа же — совсем другое дело.
Ну вот наконец-то она сама заговорила о своей семье.
— А кто у тебя папа?.. Чем он занимается?
Бет покосилась на Нэша, как бы пытаясь решить, зачем он расспрашивает ее — для поддержания разговора или с каким-то скрытым умыслом.
— Держит закусочную с пивным баром. — И вздернула подбородок, словно опасаясь каких-либо снисходительных замечаний.
— Он просто владелец или за стойкой работает тоже?
— Иногда и за стойкой, — настороженно проговорила Бет. — По вечерам. Папа любит общаться с людьми.
Похоже, это больной вопрос.
— Бармены умеют слушать. И всегда могут дать дельный совет, потому что, как правило, разбираются в людях.
— Такое знание дела! Часто ходишь по барам?
— Раньше часто. Начал в двенадцать лет.
— Почему?
— Знакомился со всеми барменами в округе. На случай, если вдруг придется разыскивать отца.
Бет молчала, явно ожидая продолжения. А Нэш уже был не рад, что завел этот разговор. Он никогда никому не рассказывал о своих поисках пьяного родителя. Об этом знала только Шэннон.
— Отец любил пропадать с друзьями в каких-нибудь барах, — добавил он.
— Вам с сестрой было, наверное, тяжело.
— Нам-то ладно, вот маме… Но она держалась молодцом.
— А кто из вас старше, ты или Шэннон? — спросила Бет.
— Шэннон — на два года. Но разницу я никогда не чувствовал и не воспринимал ее как старшую. — Он помолчал. — Когда папа умер, она переживала больше.
— Сколько тебе было лет?
Приятно, что Бет его расспрашивает. Значит, ей интересно узнать про него побольше.
— Шестнадцать.
Он с благодарностью отметил, что в ее взгляде не было жалости — только сочувствие.
— А где сейчас твоя мама?
— Умерла. Через год после того, как я закончил университет.
— Прости, — смутилась Бет.
— Ничего. — Нэш подался вперед, опершись рукой о край стола. — Столько времени прошло. Врачи говорили, что у нее был удар, но мы с Шэн думаем, что она умерла от тоски.
— Да, ты знаешь, что это такое — терять. Тебе столько пришлось пережить плохого.
Когда погибла Кристи, Нэш думал, что он этого не перенесет. Но оказалось, что воспоминания о потерях не только приносят печаль, но и дают силы жить дальше.
— Но и много хорошего тоже. Я просто стараюсь не думать о грустном. — Ему хотелось быть честным с Бет. — Обычно я никому не рассказываю об этом.
Она коснулась его руки.
— Я рада, что ты поделился со мной. А то казалось, что тебя ничем не проймешь. Что ты настолько привык к успеху, что у тебя просто не может быть никаких трудностей и проблем, как у нас, простых смертных.
Нэш сжал ее пальцы.
— Думаю, у нас с тобой много общего.
— Папа всегда говорит, что люди вообще мало отличаются друг от друга.
— А где его бар?
— В Вирджинии, — быстро сказала Бет и, убрав руку, схватила стакан с водой, стараясь не встречаться взглядом с Нэшем. — Вот наконец и ужин, — кивнула она в сторону направлявшегося к ним официанта.
Нэш понял, что серьезные разговоры придется пока отложить. Но все-таки кое-чего он достиг. И понял, что Бет не просто нервничает. Она что-то скрывает. Но что?
Бет же не покидало странное чувство, что ее опутала невидимая сеть чувственности — сеть, из которой не вырвешься. Нэш излучал спокойную силу, которая возбуждала и притягивала. Вполне вероятно, что ей стоит с ним подружиться. Для начала.
К тому же он приятный и интересный собеседник. Нэш перестал задавать вопросы о семье, и Бет расслабилась. Говорили о музыке и об искусстве, о его последних проектах и о ее работах. Еда превзошла все ожидания, а приглушенный свет создавал таинственную романтическую атмосферу.
— Не хочешь потанцевать? — спросил Нэш.
В сознании Бет зазвучал слабый сигнал тревоги, но она проигнорировала его.
— С удовольствием.
Нэш провел ее к танцевальной площадке. Это было еще терпимо. Но от одной мысли, что он сейчас обнимет ее, стало нехорошо.
Его объятия были легки и непринужденны, но Бет напряглась. Да, быть «только друзьями» ей мало. Это очевидно. Старательно избегая смотреть ему в глаза, она уставилась в какую-то точку над его плечом. Было приятно, что он держит ее в объятиях, приятно ощущать жар его тела. Но все равно она не готова к каким-то серьезным отношениям и не хочет, чтобы личная жизнь помешала работе. Сейчас явно неподходящий момент для романтических приключений.
Но Нэш, похоже, придерживался иного мнения.
— Ты хорошо танцуешь, — шепнул он ей на ухо.
— Это ты хорошо ведешь. — Она заглянула ему в глаза и тут же пожалела.
— Бет?
Пытаясь взять себя в руки, подавить охватившее ее возбуждение, она, кажется, пропустила вопрос.
