Присутствовавшие на собрании атаманы не поддержали требования Краснова: «Генерал Власов обойдется без нас — казаков; но мы без Власова не обойдемся»[456]. Соответствующая резолюция была принята единогласно. По предложению секретаря собрания Маракуева было решено представить Власову протокол собрания, сопроводив его объяснительной запиской о казачестве как неотъемлемой части русского народа.
Участник казачьего антисоветского движения А.К. Ленивов в своей книге приводит высказывание «казачьего обозревателя», явно сочувствующего идеям казачьего сепаратизма: «Генерал П.Н. Краснов и генерал Т.Н. Доманов вели независимую казачью политику и не входили в подчинение генералу А.А. Власову. Власов не скрывал своего взгляда на будущее казачества, которое считал отжившим меньшинством в своих Родных Краях, которое должно будет подчиниться в будущем большинству из находящихся там переселенцев. Несмотря на это, нашлись люди из среды Зарубежного казачества, считающие для себя возможным сотрудничать с Власовым: генерал И.А. Поляков, генерал Е.И. Балабин, генерал Полозов и Атаман Донского Войска по приказу графа Граббе — генерал Татаркин. Под конец войны, 22 марта 1945 года к этой группе присоединился, перейдя от самостийников к Власову, генерал В.Г. Науменко»[457].
30 ноября 1944 года Балабин сообщил в своем личном письме начальнику штаба Вооруженных сил КОНР Трухину, что «подсоветские» казаки, на которых опирается Краснов, также безоговорочно идут за Власовым «и фантазию о каком-то „Среднеевропейском“ казачестве отметают с негодованием»[458]. Здесь под «среднеевропейским» казачеством подразумевалась идея Розенберга о создании «временной казачьей территории» в Северной Италии под эгидой рейха. Эту идею активно поддерживал Краснов, но наиболее последовательные сторонники «Единой и Неделимой России» рассматривали ее как новую разновидность идеологии казачьего сепаратизма.
Обо всех решениях, принятых на собрании станичных атаманов, Балабин полностью информировал Краснова в своем письме к нему от 4 декабря 1944 года[459].
В этот же день Балабин написал письмо Власову, в котором предложил назначить в крупные города — Вену, Мюнхен, Штутгарт, Нюрнберг, и др. — представителей КОНР, которые на месте могли бы удовлетворять все запросы, вплоть до принятия заявлений от добровольцев. Это предложение было сделано ввиду того, что «подъем среди русской эмиграции, и новой, и старой, очень большой…» «Ко мне, — сообщает Балабин, — ежедневно обращаются десятки русских людей за всякими справками о РОА, деятельности Комитета, о том, как поступить в Армию и тому подобном… Такие же заявления поступают от Атаманов станиц из разных городов Германии»[460]. В результате представителем Власова и КОНР в Вене был назначен генерал-майор В.В. Крейтер[461].
Балабин был одним из наиболее последовательных сторонников объединения белой эмиграции вокруг Власова и его комитета. Он не оставлял надежд и на привлечение Краснова. «Моя мечта, — писал Балабин 23 декабря 1944 года, — и надо это провести и уговорить Петра Николаевича (Краснова. —
Однако эти надежды не реализовались. Спустя неделю, 30 декабря 1944 года, Балабин писал полковнику В.Н. Дронову, что Краснов и возглавляемое им управление резко отмежевались от Власова, уговоры не привели к желаемому результату. «Власов же, — сообщалось в письме, — скорбит о случившемся и уверен, что человек, написавший „От двуглавого орла до красного знамени“, не мог так перемениться, что это временное затмение…»[464]
На случай, если Краснов так и не откажется от своей позиции и «желания поселить всех казаков навсегда в Европе», было принято решение создать при КОНР Отдел по казачьим войскам во главе с генералом Абрамовым. Таким образом, по мнению Балабина, из казачьих вождей в расколе оказались бы только трое — генерал П.Н. Краснов, полковник С.Н. Краснов и, возможно, кубанский атаман В.Г. Науменко, «который до конца еще не определил свою позицию»[465].
16 марта 1945 года в газете «Казачья земля» было напечатано открытое письмо П.Н. Краснова А.А. Власову:
«Глубокоуважаемый Андрей Андреевич! 7-го и 9-го января 1945 года я имел с Вами серьезные беседы о взаимном отношении в общей работе против большевизма возглавляемых Вами русских вооруженных сил и Казачьих Войск.
Военные обстоятельства и необходимость как Вам, так и мне уехать в инспекционные поездки помешали нам закончить переговоры. Вы поняли, что освободить Россию от большевистской власти можно только при помощи иностранной державы и именно Германии. Казаки, как только немецкие войска подошли к их Землям, всем народом перешли на сторону Германии и, вооружаясь чем попало, создали казачьи полки и сотни, сражались плечо к плечу с немцами, как при наступлении Германской армии, так и при отходе ее из пределов СССР. Германское правительство оценило это добровольное сотрудничество с войсками: оно признало казаков своими союзниками, а 10 ноября 1943 года объявило, что оно признает права казаков на их земли, кровью и трудами предков завоеванные, и их права на самобытность существования, то есть создания своих полков со своими казачьими начальниками и управление своими Атаманами.
И цели — уничтожение большевизма в России и средства — тесное сотрудничество для того с Германией у Вас и у казаков — одни и те же. Какая же тут может быть размолвка?
Если бы военные обстоятельства не прервали наших переговоров, мы бы с Вами договорились и пошли бы, как и надлежит идти, как всегда шли русский солдат и казак.
Нашей кажущейся размолвкой воспользовались большевики. Через своих агентов и заблудших казаков, авантюристов, личное честолюбие и выгоды ставящих выше блага Родины, они сеют смуту, говоря, что казакам следует отойти от своих вождей и начальников, идущих с немцами, и перейти к Вам, делающим Русское дело без немцев.
Они возбуждают ненависть к немцам, подрывают доверие к Германской армии.
Они говорят, что в Штабе Казачьих Войск и в станицах засели заскорузлые старики, которые только и думают подвести Казачество под протекторат Германии, и одновременно распространяют волнующие казаков слухи об успехах Вашей армии, подошедшей к самой Москве?!
Все это ни Вам, ни казакам не на пользу. Это нужно только большевикам.
Хорошо зная чаяния казаков, свидетельствую Вам: у казаков одна мечта вернуться в родные Края, зажить там своей жизнью, какой они жили до прихода к власти большевиков. Казаки хотят иметь свое самоуправление: Круг (Рада) и выборных атаманов. Казаки ничего не имеют против того, чтобы те, кто жили и живут теперь на их землях, там и оставались жить равноправно с казаками.
Казаки сознают, что после победы Россия останется под наблюдением и покровительством Германии. Казачьи Войска, самостоятельно развиваясь, будут пользоваться помощью немцев, как союзники Германии.
Для успокоения умов, русских и казачьих, мне бы хотелось, чтобы Вы, Андрей Андреевич, таким же открытым письмом ответили бы казакам на следующие вопросы:
1) Вооруженные силы Комитета Освобождения Народов России являются частью Германской армии, Германией содержимой и вооружаемой, как это в казачьих частях, или это — самостоятельная, независимая от Германии, армия, как о том болтают безответственные люди, противопоставляя ее казакам — „продавшимся немцам“?
2) Признаете ли Вы за казаками те права, которые уже признала Германия?
3) Можете ли Вы и Комитет, Вами возглавляемый, оказать казакам на родной земле помощь, защиту и покровительство без помощи Германии?
4) Не считаете ли Вы ошибочным и вредным в теперешнее смутное время раскалывать казаков
