– А ты не слишком предвзято к ней относишься? – усомнился Серега, взглянув на друга.
– Ты слышал, как Варвара поет? – спросил в свою очередь Борька.
– Нет.
– А я слышал. Слух у нее есть, мотив она вроде бы не врала, хотя без музыки пела, но вот голос… —
Борька поморщился, вспоминая. – Знаешь, такой неуверенный, такой тихий, я едва разобрал слова. А в зале при таком скопище народа ее вообще не будет слышно.
– Нужно было сказать ей об этом, – прямо заявил Сергей.
– Издеваешься? – испугался Борька. – У нас с Варей прекрасные отношения. Зачем же их портить? Знаешь, что будет, если сказать ей правду?
– Да, ситуация… – вынужден был согласиться Белый. – Что думаешь предпринять? – уточнил он.
– Сам не знаю. – Борька допил пиво. – Ладно, я побежал на репетицию, догоняй.
«Может, мороженым ее накормить? Нет, это слишком бесчеловечно!» – сразу же отверг эту мысль Борька.
Перед репетицией он как бы случайно сказал Дашке:
– Слушай, ты как считаешь, Варька справится с этим гимном? Петь одной на сцене, когда столько народу… – Борька намекал, что еще не поздно повлиять на Варькино решение сообща.
– Я понимаю, ты переживаешь. Варька немного зажатая, но не волнуйся, она справится, – не дрогнув, сказала наивная Дашка, умиляясь на Борькину заботу.
А что Борька хотел услышать? Знал же, что Даша с Варей подруги. Ему ничего другого не оставалось, как отправиться к Ирине Борисовне.
– Ирина Борисовна, может, Варе стихи какие-нибудь почитать? Она же девушка тонкой душевной организации. Испугается еще, разнервничается… Как бы чего не вышло. И вообще голос у нее тихий, ее же еле от доски слышно…
– Это вопрос не голосовых связок, а характера и самолюбия, – перебила его Ирина Борисовна. —
Кажется, ты убеждал Варю, что быть уязвимым не так уж и плохо?
– Согласен, – не стал отнекиваться Борька, раз уж пошел такой откровенный разговор. – Это я запустил Варвару на орбиту, но сейчас максимализм нужно оставить. Перебор недопустим!
Классная руководительница несколько долгих секунд буравила Борьку глазами.
– А я не вижу причин, чтобы так волноваться, – вынесла она вердикт. – Варвара, конечно, тургеневская девушка – это ты верно отметил, но у нее все получится.
Ну, если уж и Ирина Борисовна так считала, то Борьке оставалось только уйти. Уже на пороге Шустов услышал.
– Боря, а ты за кого больше переживаешь? За себя? Или тобой эмпатия движет?
– Это как? – обернулся Борька, сраженный научной терминологией.
– Это когда ты эмоционально идентифицируешь себя с другим человеком, – объяснила Ирина Борисовна, улыбнувшись.
– Ясен пень, последнее, – выдавил из себя Борька и покраснел, словно его уличили в какой-то крамоле.
– Ну, поговорил с Ирочкой Борисовной? – поинтересовался Белый, когда парни на минуту остались одни.
– Поговорил.
– И? – Серега приподнял бровь.
– Она меня убедила, что все будет отлично.
– Да, женская логика творит чудеса, – сочувствующе заметил Серега.
12
Отзвенел последний звонок. Успешно были сданы выпускные экзамены. И вот наступил выпускной вечер – вечер прощания со школой. Он обещал быть лихорадочным и безумным, как бразильский карнавал. Одетая в длинное умопомрачительное платье Ирочка Борисовна задавала тон.
– Главное – придерживаться четкой сюжетной линии! Я знаю, мы сможем, – настойчиво, с пугающим задором и нервозностью твердила она.
На щеках ее горел яркий румянец.
Лапушка находился поблизости, чтобы в случае надобности подхватить жену на руки. Парни тоже поддерживали ее, как могли.
– Да не волнуйтесь вы, Ирина Борисовна, все будет о’кей! – уверяли они и одергивали ладно сидевшие на них пиджаки.
Надо отметить, что туфли у всех были начищены до зеркального блеска. Двое выпускников явились в бабочках, большинство – в шелковых галстуках. Все, как один, были подстрижены, причесаны и благоухали парфюмом. Если такими щеголевато-франтоватыми выглядели внезапно повзрослевшие парни, то что говорить о девушках. Они ошеломляли отменным вкусом, разнообразием фасонов и цвета платьев – от искрящегося белого до пурпурно-малинового. Только Васек, извините, Василиса Остапченко, пришла в коротком черном платье с рукавом три четверти и круглым вырезом. Оно очень шло ей, обтягивая гибкую фигуру, как лайковая перчатка. Туся Крылова искрилась в золотистой органзе. Ее зеленые глаза
