напомнить? Ну, та Галя, которая в драку полезла… Нет, это крайне глупо. Скажу так: помнишь девушку, которая купила тебе сигареты? Вообще дурь какая-то получается. Еще решит, что я намекаю на то, чтобы он вернул деньги…»
Так и не решив окончательно, как именно она о себе напомнит, Галя отыскала в блокноте телефон Валентина, и в следующий миг ее пальцы быстро забегали по квадратным черным кнопкам. Каждое нажатие сопровождалось тихим механическим попискиванием.
– Алло, здравствуйте, – бодро затараторила Снегирева, услышав в трубке женский, слегка встревоженный голос. – Позовите, пожалуйста, Валентина.
– А Валика нет… – последовал тихий ответ.
– А когда он придет, вы не подскажете?
– Девушка, – вздохнула на том конце невидимая собеседница, – Валик наш уже почти две недели как в больнице лежит…
– Как в больнице? – воскликнула Снегирева, чувствуя частые и громкие удары сердца. – А что с ним случилось?
– Подрался с кем-то, – ответила женщина. – Ключица у него сломана и ушибы сильные… Я думаю, на него двое или трое напали… А вы кто? – запоздало спохватилась женщина.
– Я его знакомая… – сказала Галина. – Кажется, я знаю, чья это работа… А сам-то он что говорит, кто его избил?
– Молчит, – снова тяжело вздохнула женщина. – А то вы Валика не знаете… А откуда вам известно, кто это сделал? Приезжайте к нам, расскажите. Я его мама, меня Ирина Антоновна зовут. А вас как?
– Галина, – сказала Снегирева. – Знаете, Ирина Антоновна, вы не обижайтесь, но сначала я должна с Валентином встретиться… Скажите, пожалуйста, в какой больнице он лежит и номер палаты, если можно…
– Я так и думала, что вы не станете со мной разговаривать, – с досадой протянула Ирина Антоновна. – А зря… Валентин, конечно, запретит вам говорить, кто это сделал… Если бы хотел, давно бы сам рассказал. Но если вам и вправду известны имена этих подонков…
– Я все понимаю, Ирина Антоновна, – перебила Снегирева. – Но сначала я все-таки должна поговорить с Валентином.
10
Увидев ее в дверях палаты, Валентин так искренне обрадовался, что Галине даже стыдно стало, что она за все это время так и не нашла в себе сил позвонить ему. Ведь давно бы уже могла приехать в больницу.
Голова парня была перевязана, на лице виднелись множественные ссадины и следы от недавних синяков, правая рука, выше локтя и до самой шеи, была в гипсе и торчала вверх, опираясь на металлическую подпорку.
– Ну как ты? – тихо, почти шепотом спросила Снегирева.
– Да нормально… Не знаю, чего меня только тут держат! Чувствую я себя отлично. Только вот к этой фигне привыкнуть никак не могу, – постучал по гипсу Валентин. – Знаешь, а я только сегодня о тебе вспоминал…
А она-то по дороге сюда изволновалась вся, ломая голову, с чего начать разговор, какие слова произнести, чтобы не поставить в неловкое положение ни себя, ни Валентина. А все оказалось так просто! И объяснений никаких не потребовалось. Снегирева была благодарна Валентину за то, что он не стал спрашивать, почему она не звонила.
– Скажи, – Галина принялась выгружать из сумки сок, бананы и яблоки, – это Гром тебя так разукрасил?
– Его-то самого там не было, – чуть помедлив, отозвался Валентин. – Но это, конечно, его ребята. Только раньше я их не видел…
– А сколько их было? – Снегирева заглянула парню в глаза.
– Четверо, – буркнул тот. – Да ну их к лешему! – махнул рукой Валентин. – Расскажи лучше, как у тебя дела? Помирилась с Игорем?
– Знаешь, а я твоей маме сказала, что знаю, чья это работа, – призналась Снегирева, проигнорировав вопрос Валентина.
– Вот это зря, – покрутил перевязанной головой парень. – Что, прямо фамилию назвала?
– Нет, сказала только, что знаю. Она, конечно, спрашивать начала, но я ответила, что вначале должна с тобой поговорить…
– Это правильно, – одобрительно кивнул Валентин. – Да вообще не надо было ничего говорить.
– Так ты, что, не собираешься, значит, на них в милицию заявлять? – подняла брови Снегирева.
– Нет, конечно. – Валентин отвел глаза в сторону. – Если уж предпринимать какие-то действия, то нужно собрать крепких парней и накостылять Грому по первое число. Но я и этого делать не буду, – решительно заявил Валентин и, немного помолчав, продолжил: – Потому что потом Гром опять меня в подворотне подкараулит, потом снова я его… Нет, все это не по мне. Кстати, мне разведка доложила, что, когда Гром узнал, что его хлопцы перестарались и я в больничку загремел, так перепугался, что целую неделю в школе не показывался. Боялся, наверное, что за ним менты придут. Вот и пусть дальше боится, – чуть помолчав, добавил Валентин.
Сосед, что лежал на койке справа, перевернулся на другой бок и шумно вздохнул.
– Пойдем в коридор, – предложил Валентин. – А то мы Петровичу спать мешаем.
Устроившись в холле перед выключенным телевизором, ребята какое-то время сидели молча. Галина все никак не могла решиться заговорить на волнующую ее тему, а Валентин сосредоточенно изучал плакат,
