– Знаю, у тебя много причин не верить мне, но я уже давно понял это, еще тогда, когда, помнишь, вернулся из Нового Орлеана. Я хотел признаться тебе, но ты сказала, что собираешься идти играть в покер, чтобы освободиться от нашего брака.
Она повернулась к нему, и на ее лице было написано изумление.
– Ты ничего больше не должна мне, – продолжал Рэйф. – Ты моя жена и носишь моего ребенка. Я буду заботиться о тебе независимо от того, где ты захочешь жить. Прошу лишь об одном: позволь мне быть частью жизни моего ребенка. Ты написала в письме, что не хочешь для него той же судьбы, что была у меня, не хочешь, чтобы он рос нежеланным и нелюбимым, и ты права. Я хочу быть рядом с вами и тоже дарить свою любовь нашему сыну или дочери. – Он запнулся и глубоко вздохнул. – Я люблю тебя, Бренда. И хочу, чтобы ты всегда помнила об этом.
Он умолк. Он ждал, что она скажет что-нибудь… ну хоть что-нибудь… Каждая секунда казалась вечностью… Но ее ответом было молчание.
Надежды рухнули, он потерпел поражение.
Он еще раз напоследок посмотрел на нее, такую гордую и красивую, потом повернулся, чтобы уйти. Его ждала унылая и безрадостная жизнь.
– Рэйф… – Бренда задыхалась от волнения.
Мужчина, которого она любит больше жизни, только что сказал, что тоже любит ее! И вот теперь он уходит! Может навсегда исчезнуть из ее жизни!
Он оглянулся.
– О Рэйф… Прости меня… мне очень жаль… Я не думала, что все так обернется.
– Знаю, – печально сказал он, грустный от того, что приходится уходить. Нет смысла продолжать. – Прощай, Бренда.
– Рэйф… нет. Подожди…
Он вопросительно взглянул на нее.
– Я люблю тебя, – просто сказала она.
Глаза их встретились. Расстояние, разделявшее их, вдруг показалось огромным, и они бросились друг другу в объятия, мужчина и женщина, которые наконец обрели друг друга.
– Прости меня, родная, я причинил тебе столько боли.
– Я люблю тебя, Рэйф, а ты любишь меня. Ничто другое не имеет значения. – Бренда расплакалась, не в силах справиться с радостью.
Тогда он поцеловал ее. Его губы ласкали ее, будто рассказывали о том, как страстно и нежно он любит.
– О-о! – вдруг воскликнула Бренда.
Она отодвинулась от Рэйфа, и на лице ее появилось изумленное выражение.
– Что такое? Я сделал тебе больно?
– Нет… По-моему, твой сын только что дал знать о своем существовании… – Она положила руку на свой округлившийся живот.
Рэйф нахмурился, ничего не понимая.
– Я почувствовала, как он толкнул меня… – все еще не веря, повторила Бренда.
Рэйф побледнел и уставился на нее.
– Он?
– Конечно. У нас ведь будет сын, такой же замечательный, как и ты.
– Сын… – Рэйфа охватило почтительное благоговение.
Она снова оказалась в его объятиях. Они оторвались друг от друга лишь тогда, когда поняли, что все может зайти слишком далеко, гораздо дальше, чем можно сейчас. Ведь где-то внизу Либби.
– Давай скажем обо всем маме, – с улыбкой сказала Бренда, щеки ее алели, дыхание было прерывистым и частым, глаза сияли от счастья.
– Поедешь сегодня со мной? Можно снять номер на ночь в «Плантерс-хаусе», опять, как тогда, помнишь?
– В «Плантерс-хаусе»? – Бренда улыбнулась. – Пожалуй, я согласна.
Они лежали рядом в роскошном номере «Плантерс-хауса». Эта ночь любви была восхитительной, и они не хотели, чтобы она закончилась.
Бренда положила голову на плечо Рэйфа. Вот пришел тот счастливый миг, когда все ее мечты стали явью. Рэйф любит ее и хочет, чтобы она всегда оставалась его женой. Теперь они семья.
– Я очень скучала без тебя, – тихо сказала она, нежась в тепле, исходящем от него.
– И я скучал. В последний раз, когда я был здесь, в Сент-Луисе, останавливался в этом номере. Так я почти не спал, все вспоминал тебя и нашу первую ночь.
– Значит, тебе так понравилось играть со мной в покер?
– Очень, – хохотнул он. – Никогда раньше шулерство не доставляло мне такого наслаждения.
Бренда села в кровати и свирепо, как тигрица, посмотрела на него.
