Потом повернулся к Либби и не смог сдержать улыбку.
– Вот ты и дома, – радостно воскликнула Либби и расцеловала его в обе щеки.
– Признайтесь, скучали обо мне?
– Даже не передать словами как сильно. Без тебя все было тихо и пусто.
– Вот, смотрите, это для вас. – И он вручил ей сверток.
– Ты и для меня привез подарок? – Либби широко распахнула глаза, сраженная его вниманием.
– Надеюсь, вам понравится. – Рэйфу ужасно хотелось увидеть ее реакцию.
– Мне понравится обязательно, независимо от того, что там, потому что это подарок от тебя, – заверила его Либби, бережно взяла, сверток и аккуратно развязала ленту. В глазах ее засияло восхищение. – О, Рэйф… Какое чудо! Это самый лучший подарок в моей жизни!
Либби подняла взгляд на зятя, а рука теребила и гладила тонкую шаль.
– Ну как, нравится?
– Это просто прелесть! Ничего красивее в жизни не видела. Ты славный мальчик… – Она опять расцеловала его.
От похвалы Либби Рэйф словно стал выше ростом, да и силу в себе почувствовал такую, что мог бы сейчас без труда победить армию врагов если бы они вздумали напасть на его дом. Он посмотрел на Бренду, лицо ее оживилось.
– Тебе понравился подарок?
– Да, очень красивая вещь.
Бренда прижала шкатулку к сердцу, но не подарок тронул ее. Главное – как заботливо он отнесся к матери. Она пристально смотрела на Рэйфа и видела человека, который нежен и заботлив с детьми, добр и внимателен по отношению к маленькой, старой, беззащитной женщине, видела мужчину – восхитительного и отзывчивого любовника. Это был не тот Рэйф Марченд, который шантажом и угрозами заставил ее стать его женой.
Какое-то новое чувство расцвело в его душе, словно цветок распустился, и в эту минуту Бренда открыла для себя ужасную тайну. Непонятно как, совершенно непостижимым образом этот человек завоевал ее сердце. Она полюбила его.
Внезапно ей захотелось убежать, спрятаться от него. Она повернулась и пошла в дом:
– Пойду к маме. Как бы с ней чего не случилось.
Он кивнул, удивляясь, отчего возникло это неожиданное напряжение, эта неловкость между ними.
Несколькими часами позже они собрались за ужином. Либби спустилась к столу с шалью на плечах.
– Я подумала, сегодня может быть прохладный вечер, – объяснила она, довольно улыбаясь.
Ночи стояли душные и жаркие, но это не имело никакого значения.
Немного позже, когда с ужином было покончено, а Либби ушла к себе, Рэйф отправился в кабинет. Бренда раздумывала, пойти ей наверх, в спальню, или подождать его. Ей так хотелось поговорить с ним, сказать, как много значит для нее доброта и внимание, с которыми он относится к ее матушке, и потому она пошла вслед за ним.
– Рэйф…
Он оторвал взгляд от бумаг, на лице появилось вопросительное выражение.
– Я только хотела поблагодарить тебя. Ты так хорошо относишься к маме. Она очень любит тебя, Рэйф, и то, что ты не забываешь про нее… это прекрасно. Спасибо тебе. Никто и никогда не заботился о ней так трогательно. Спасибо.
– Либби – самая славная и добрая женщина из всех, которых я когда-либо встречал. Она мне нравится.
– Спасибо. Твоя мать воспитала прекрасного сына, заботливого и внимательного.
Рэйф окаменел. Омерзение и неприязнь охватили его. Невыносимо думать об этой грязной женщине так же, как о Либби. За короткое время он почувствовал, что обрел семью, но при упоминании о матери прошлое нахлынуло на него, захлестнуло мутным потоком.
– Знаешь, очень странно, Рэйф. – Бренда присела на стул возле его стола. – Ты почему-то никогда не рассказывал мне о своей маме. Какая она была?
– Есть довольно веская причина для того, чтобы я никогда тебе не говорил о ней.
Бренда услышала металл в его голосе.
– Вы с ней не ладили?
Этого не нужно было ей говорить. Теперь он был во власти отвратительных потоков прошлого. Напрасно она это сделала. Нельзя было позволять ей подходить так близко. Он прекрасно обходился без семьи все эти годы, и никакие изменения в жизни ему не нужны. Ему и одному отлично живется!
– Ты хочешь побольше узнать о моей матери? – с холодной угрозой в голосе произнес он. – Что именно ты хочешь знать? Как она изменяла моему отцу при каждом возможном случае? Или о том, как оскорбила его на глазах у всего общества?
– Прости, я не знала. – Бренда услышала боль и гнев в его голосе.
Ей хотелось помочь ему, облегчить страдания, но она прекрасно понимала, что не в силах ничего изменить.
