и даже больше. Она никогда не лгала и не изворачивалась, как его мать, и была верна своему слову. Она добрая и нежная, смелая и умная.
Рэйф, в конце концов, признался себе, что любит ее и больше всего на свете хочет провести оставшуюся жизнь рядом с ней. Наконец он уснул и видел Бренду во сне, и сон его был радостным.
Рэйф проснулся на рассвете. Первым делом, решил он, надо как можно скорее покончить с делами и вернуться домой. Поговорить с ней, сказать, что он любит ее и хочет, чтобы их брак был настоящим. Эта мысль так взволновала его, что Рэйф едва мог дождаться возвращения.
В Новом Орлеане он отменил все встречи, кроме одной. Сейчас это не главное. Все, что он хотел, это вернуться поскорее домой, к жене. Его партнер согласился встретиться с ним в любое время, а это значит, обрадовался Рэйф, что, если все пойдет хорошо, он вернется домой уже завтра вечером, а не через неделю, как обещал Бренде. Две ночи без Бренды показались ему невыносимыми, а три просто невозможно было пережить.
До назначенной встречи осталось время, и эти несколько часов Рэйф решил посвятить походу по магазинам. Кроме того букета цветов, что он подарил Бренде на «Славе», он никогда не ухаживал за ней так, как она того заслуживает. С такими мыслями он отправился за покупками, решив очень серьезно отнестись к этому делу. Он хотел найти для нее особенный подарок.
Она, наверное, до сих пор страдает от жестокости, с которой он обращался с ней в ту ночь, думал Рэйф. Он с болью вспоминал о безобразном разговоре, но время вспять не повернуть и сказанного не вернуть. Они стали слишком близки друг другу, и он испугался чувств, которые пробудились в нем.
Это была чисто инстинктивная попытка самозащиты, он попытался оттолкнуть ее. Он никогда и никому не доверял с тех пор, как мать предала их, а снова поверить людям очень непросто. Что ж, ему придется научиться этому заново. Только бы у Бренды хватило терпения и любви.
Рэйф бродил по улицам Нового Орлеана, предвкушая скорое возвращение домой, и все же одна мысль тревожила его, даже не просто тревожила, а вызывала ужас. После смерти отца он никому не открывал свою душу. А что, если он все расскажет Бренде, признается, что любит ее, а она лишь презрительно посмеется ему в лицо? Мысль об этом была невыносима, но жизнь без этой женщины еще страшнее, она просто невозможна. Она должна быть его женой только потому, что они любят друг друга, и никаких других причин быть не может.
Рэйф добрел до магазинчика, в котором продавали фарфор и хрусталь. В витрине он увидел хрустальное сердце. Ему показалось, что сердце – самый совершенный символ его любви к Бренде. Он так долго прятал свое собственное сердце, так защищал его, так боялся потерять его, опасался разбить. Теперь он придет к Бренде, скажет, что любит ее больше жизни, и вручит этот хрупкий подарок.
Через несколько минут он вышел из магазина с небольшим свертком в руках. Он шел на деловую встречу и улыбался.
Бренда волновалась. Весь день она держала себя в руках, но сейчас выдержка изменила ей.
Она нервно сглотнула слюну и положила руку на еще плоский живот. Она все сомневалась, правильно ли поступает. Потом подумала, что другого выхода у нее нет. Рэйф лишил ее возможности выбирать, когда вынудил согласиться на этот ужасный, бесчестный союз. Руки дрожали, и ей пришлось приложить невероятное усилие, чтобы скрыть это.
Все продумано до мелочей. Волноваться абсолютно не о чем. Этот план пришел ей в голову ночью, когда она молила Господа помочь ей выпутаться из безвыходной ситуации. Она беременна, ребенок Рэйфа уже растет в ней, и потому надо срочно найти денег, чтобы вернуть ему долг. Никто и никогда не заставит ее отказаться от ребенка. Доведенная до отчаяния, она, как только Рэйф уехал из дома, отправила Сэму Фостеру тайное послание. На следующий день пришел ответ. Оказалось, что его жена уехала из города, чтобы навестить больную тетушку, и он предлагал встретиться следующим вечером и устроить партию в покер, если, конечно, Бренда не возражает.
Бренда вздохнула. Назад пути нет. Ей оставалось только горячо молиться, чтобы выиграть несколько кругов и раздобыть эти проклятые деньги. Либби сегодня рано ушла спать, и Бренда радовалась, что не придется ей ничего объяснять. Она уже надела на себя одно из своих «игральных» платьев, которые привезла с корабля. Экипаж подадут в половине восьмого, значит, пришло время спускаться вниз.
Сэм уверил ее, что ни один из приглашенных на сегодняшний вечер не знаком с Рэйфом, то есть ее никто не узнает и она в полной безопасности. И вообще Сэм уверял, что все пройдет отлично и весело.
Ее будущее, вся дальнейшая жизнь зависели от того, сможет ли она выиграть достаточную сумму. Она обязана победить. Выбора нет. Ведь она ни за что не сможет рассказать матери о тех условиях, на которых она согласилась выйти замуж за Рэйфа! И что самое главное, она никогда не сможет бросить своего собственного ребенка!
В каком-то безумном отчаянии Бренда взглянула в зеркало, взяла духи, прикоснулась к вискам и запястьям, еще раз осмотрела себя и собралась идти.
Рэйф не помнил, когда в последний раз так радовался возвращению домой. Скоро он будет вместе с Брендой. Это самое главное.
Поездка вверх по реке казалась ему бесконечно долгой, но, в конце концов, он сошел на берег в Натчезе, и теперь ему до дома уже рукой подать. Дом… Вот теперь это слово имело смысл. Раньше он всегда называл его Белрайв, и только иногда, случайно, домом. Но сегодня вечером все было по- другому.
Он очень волновался. Непросто открыть свою душу, но он сделает это во что бы то ни стало.
Карета ползла еле-еле, как улитка. Рэйф чуть не взялся сам за кнут и вожжи, но вовремя сдержался. Еще несколько минут, и он снова будет с ней. Рэйф счастливо улыбнулся.
В руках он держал сверток с подарком. Он побоялся положить его в чемодан, чтобы случайно не разбить. Эта безделушка, казалось, вместила в себя всю его жизнь и всю его любовь к Бренде. Когда карета повернула на дорожку к дому, он опустил сверток в карман.
Экипаж остановился, Рэйф соскочил на землю и бросился в дом.
Услышав шум подъехавшего экипажа, Джордж вышел посмотреть, что за гость посетил их дом.
– А, мастер Рэйф… Это вы… А я-то думаю, кто это приехал. Вы быстро вернулись, сэр.
– Да, верно, – ответил Рэйф и улыбнулся старику, которого знал всю жизнь и который стал почти
