— Песенки — шифровки, теперь я в этом уверен, — сказал Сахаров. — Их непременно нужно расшифровать.
Однако сколько ни ломали голову дешифровальщики, текст песен и на этот раз не поддавался расшифровке. В Москве тоже напрасно бились над разгадкой тайны этих песенок. А время шло: истекали уже вторые сутки со времени записи песен на пленку.
Вдруг в девятом часу вечера пришла телеграмма из Москвы: «
Сахаров, узнав об этом совете, с досады даже крякнул: потеряно столько времени впустую. И как это он упустил из виду, что Томпсон может сочинять музыку. Действительно, он мог зашифровать радиограмму с помощью нотных знаков. Немедленно за дело…
А через пятьдесят две минуты после этого он уже читал расшифрованные радиограммы. В одной из шифровок говорилось:
Ознакомившись с ее содержанием, он бросил взгляд на часы: двадцать два часа одиннадцать минут. Надо спешить. Правда, Волк указывает в радиограмме лишь место встречи с посланцем Моррила — очевидно, должна прибыть подводная лодка или гидросамолет, — но еще не все потеряно.
Возможно, встреча еще не состоялась. Конечно, лодка могла все эти недели крейсировать в бурном море, но если бы она ответила Томпсону и назначила срок встречи, то Мишин запеленговал бы ее. Однако за последние двое суток в море не было обнаружено ни одной неизвестной радиостанции. Значит, есть надежда на то, что о сроке встречи еще нет договоренности. Во всяком случае, надо немедленно устроить там засаду. Вероятно, Томпсон попытается перебраться на лодку. Все же удалось раздобыть чертежи… Ловко работает…
А Томпсон в это время готовился к встрече с посланцем «Каракатицы».
Малькольм просил ожидать связного на берегу в три часа ночи третьего августа, то есть через четыре дня. Томпсон решил сам передать пленку связному и договориться о способе перехода на лодку. Вообще-то говоря, Малькольм должен был бы сразу прислать со связным запасной скафандр для Томпсона, но в шифрограмме говорилось о каком-то распоряжении, которое человек с лодки должен был лично передать Волку, а о скафандре ни слова.
Может, будет еще какое-то задание от Моррила? В общем, там видно будет…
Ночью со второго на третье августа Волк направился к горе Маяк. В это время Сахаров расставлял своих людей у подножья горы. Он лично руководил операцией. Ярцев возглавлял группу, обложившую бухточку на западном склоне Маяка — здесь было самое удобное место для того, чтобы выйти из моря на берег или спуститься с берега к самой воде. Ярцев так расположил группу, что каждый человек мог наблюдать и свой участок, и участки левого и правого соседа. Сам он залег неподалеку от тропинки, идущей по дну расщелины в скалах с крутого берега в бухточку. Здесь был очень удобный спуск. Если Волк придет сюда, — а он должен прийти, — то непременно пойдет по этой тропинке.
Судя по рассказам Курганова, Волк уже бывал здесь, когда крался за Юрием и Отроговой. Недаром он назначил встречу здесь: неплохо изучил береговую полосу.
Лежа в углублении между камнями, Ярцев прислушивался к звукам, но ничего, кроме равномерного шелеста накатывавшихся на берег волн, не мог уловить.
Луна все чаще ныряла в облака. Над морем нависла причудливая пелена, будто сотканная из синеватых теней, отбрасываемых облаками, серебристо-седых лунных нитей и мрака. На противоположном берегу бухты мерцали огоньки…
Ярцев посмотрел на тропинку — и чуть вздрогнул: шагах в десяти от него беззвучно возникла человеческая фигура. Появилась — и сразу же пропала.
Однако, посмотрев внимательно, Ярцев нашел человека: он спрятался в тени скалы, нависшей над тропинкой. Итак, Томпсон пришел. Что же запаздывает связной? Он должен появиться из моря…
Капитан осмотрел прибрежную полосу. Из воды тут и там выступали камни, гладко отшлифованные волной. Лунный свет слабо отражался от их мокрых крутых боков.
Вдруг возле одного из таких валунов, лежавших в воде метрах в семи от берега, показалось что-то круглое и лоснящееся. Предмет поднялся из воды повыше, и капитан понял, что это голова человека, облаченная в водолазный резиновый шлем. Прекрасно. Теперь выдержка, спокойствие. Надо подождать, чтобы связной вышел из моря и встретился с Волком. Тут их можно будет схватить разом…
Между тем связной, пробираясь между камнями, выходил из моря. Вот он ступил на сухое место и принялся стягивать с головы шлем. На тропинке послышался легкий скрип гальки. Связной уже стоял на берегу без шлема, в руках — пистолет. Ярцев, держа палец на спусковом крючке пистолета и напружинив все мускулы, следил из засады за Томпсоном. Вот он шевельнулся… двинулся… вышел из тени, и Ярцев увидел на тропинке… Отрогову! Только выдержка, внутренняя дисциплина помогли Ярцеву удержаться от восклицания и не выдать своего присутствия. Что же делать? Сахаров приказал схватить связного и Томпсона тогда, когда они сойдутся вместе. Полковник почему-то был уверен, что пленку принесет сам Волк. Может, она-то и есть Волк? Значит, давать сигнал?..
Однако новая мысль помешала Ярцеву выполнить свое намерение. Он подумал: а не выслал ли Волк Отрогову, чтобы проверить, нет ли здесь засады? Черт возьми, пожалуй, это похоже на правду. Такой разведчик, как Волк, не так прост, чтобы выйти на свидание, не разведав пути и не установив, что ему ничего не грозит. Значит, надо выжидать. Полковник приказал действовать по обстоятельствам и не начинать операции, если окажется, что на свидание со связным придет не Томпсон. Что же, лучше не рисковать. Если Отрогова и есть Волк, то она не уйдет из их рук…
А Томпсон в это время лежал на краю воронки, образовавшейся на вершине Маяка, и разглядывал в ночной бинокль берег залива, бухточку, камни на берегу возле бухточки: он опасался засады. Шифрограммы легко перехватить, можно расшифровать… Правда, до сих пор все обходилось благополучно, если не считать провала Гарри. Но это не значит, что и дальше будет все так продолжаться. Потому-то и сходило все с рук, что соблюдалась максимальная осторожность. Значит, и дальше надо так вести себя… Например, вон тот камень, вернее, тень от него, не внушает особого доверия: она почему-то удлинилась за какие-нибудь две минуты. Хорошо сделал, что послал с пленкой Галину: в случае тревоги можно будет скрыться, даже если оцепят всю гору…
И Томпсон, обернувшись, бросил через плечо взгляд на кустарник, покрывавший почти половину воронки. Там, в кустарнике, был неприметный вход в пещеру — один из четырех, разведанных им. В случае опасности Волк мог нырнуть в эту лазейку и выйти уже километрах в двух от горы.
Томпсон видел, как Галина спустилась по тропинке и подошла к человеку, вышедшему из воды. Вот она передала ему пленку… Значит, все в порядке: связной — не подставное лицо, так как о пароле знали только капитан «Каракатицы» Малькольм и он, Томпсон. Если бы связной неправильно назвал пароль, Отрогова не передала бы ему пленку. В этом случае она должна была бы выстрелить в него. Может, спуститься? Впрочем, надо подождать сигнала Отроговой. Она должна была снять с головы свою шелковую косынку и повязать ее на шее, если бы он, Томпсон, понадобился при свидании со связным: например, если бы связной прибыл со скафандром для него, Томпсона. В случае же опасности Отроговой следует взять косынку в руки. Но косынка на голове.
Значит, пленка передана по назначению и присутствие Томпсона необязательно.
Вероятно, есть какое-то новое задание от шефа… Ну что же, завтра вечером Отрогова сообщит ему письмом на деньгах, что говорил связной. Конечно, можно было бы встретиться с Галиной и сейчас, в пещере, но лучше этого не делать: за Отроговой могут следить…
Ярцев не подавал сигнала к началу операции. Насторожившись, он пристально следил за каждым движением Отроговой и связного. Скоро девушка ушла, а связной присел на камень отдохнуть: не легко проплыть под водой пять-семь километров. Через полчаса он надел на голову шлем и пошел в воду. На ногах и руках у него были широкие ласты, похожие на лапы лягушки. Вот накатилась очередная волна — и
