Но Вайолет зашла однажды слишком далеко.
– О, ты будешь как новенькая, – сказала она, и я швырнула в нее чем-то, совершенно обезумев. Кажется, это была подушка.
Она отскочила подальше, не сводя с меня глаз.
– Клер?!
– Умерла женщина, ты понимаешь, умерла, потому что я не сумела помочь ей. Но все считают, что я должна забыть об этом. Притвориться, что этого никогда не было, и весело поправляться. Если ты еще раз прочирикаешь что-нибудь подобное, я тебя ударю, если дотянусь. Моя нога, может, и станет как новая, но я выпотрошена, я пуста, во мне ничего не осталось.
Ах, Вайолет, добрейшая душа. Она, конечно, кинулась к родне, и все стали утешать меня, каждый на свой лад.
– Я понимаю тебя, сестренка, – терпеливо говорил Джош. – Понимаю. Идеалы ни черта не значат. Ты ошиблась, но все равно надо жить дальше.
Брэди сидел на стуле с “дипломатом” в руках.
– На этом можно сделать деньги, – сказал он. – Нужно подумать о книге, Клер. Четыре студии хотят купить права на телевизионный фильм, на интервью… Послушай, у меня с собой проект контракта. Мы с дядей Ральфом просмотрели его. Годится. Тебе надо подписать. Куй железо, пока горячо.
Я взглянула на маму с папой. Они не скрывали своего раздражения. Все было не то. Теперь-то мы стали мудрыми – и мои родители, и я, – мы знали, что добрые намерения не всегда приводят к хорошим результатам.
– Этот чертов муж, наверное, все равно убил бы эту женщину, независимо от тебя, – заметил папа. – Ты сделала все, что могла.
– Я использовала ее, папа. Торговала ею и предала ее.
– Ах, боже мой, – сердито воскликнула мама, – тебя саму чуть не убили, когда ты пыталась спасти ее, а сейчас шакалы хотят сделать деньги на ней и на тебе. И один из них, – она бросила яростный взгляд на Брэди, – твой собственный брат.
– О! Это все пустые разглагольствования, – сказал с трудом сдерживающийся и абсолютно ничего не понявший Брэди. – У сестры есть право заработать на этом – продать свою историю…
– Я не имею никакого права делать деньги на смерти Терри Колфилд, – сказала я, сев в кровати. – Давайте воскресим ее и сообщим ей хорошие новости. Как много на ней можно заработать. Она будет счастлива; мертва, но счастлива.
Брэди смотрел на меня, разинув рот. Джош, сузив глаза, пожевывал нижнюю губу. Была призвана тетя Доки.
– Ты поступила правильно, – сказала она, – что произошло, то произошло, – произошло. Это не твоя вина. Пора жить, Клер Карлин. Ты взрослая женщина, интересная, умная женщина. Что ты собираешься делать дальше – возвести вокруг себя стену и рыдать внутри?
– Я не знаю, что я буду делать. Но я не хочу слышать, как мне повезло.
– Ты много молишься?
– О, черт, нет.
– Как насчет хобби?
– Нет.
– А что, если я тебя как следует тресну?
Я засмеялась, она – нет.
Мама достала мои журналистские награды.
– Почему бы тебе не повесить их на стене в твоей спальне напротив кровати? – спросила она.
– Это уже не моя жизнь, – сказала я. – Положи их обратно в коробку.
Моя мать, сильная женщина, которую не согнули годы, посмотрела на меня так, будто я обрушила на ее плечи непосильную ношу.
– Когда ты завоюешь право быть счастливой? – спросила она. – Когда придет время любить кого-то? Иметь мужа, детей?
– Мне нужно не то, что нужно тебе, мама.
– Неправда. Ты встретилась со стоящими мужчинами. Вайолет и Ребекка рассказывали мне об этом. Ты же знакомила их с друзьями.
– Ходить на свидание и выходить замуж – это разные вещи.
– Просто никто из них не выдерживает в твоих глазах сравнения с Рони Салливаном. Признавайся, что все дело в этом.
– Мама, мне было десять лет, когда он уехал. Я не знаю даже, какой он теперь.
– Врешь! Если бы Роан вернулся, вошел в комнату и сказал: “Выходи за меня замуж и давай уедем”, ты бы уехала.
– Если бы его это волновало, то он приехал бы много лет назад. Или ему все равно, или он умер. В любом случае я не хочу замуж за кого-то другого.
– Слышите? Кого-то другого.
