Отыскать тайное отделение в шкафу не составило особого труда. На одной из полок переплеты книг оказались фальшивыми, а за украшенной ими сдвигающейся панелью стояла пара кованых ларцов и мешочек с урехтской брильянтовой пылью — чрезвычайно полезной вещью для колдовства. Аргол был настолько уверен в надежности своего убежища, что даже не счел нужным наложить на тайник охранное заклинание. В одном из ларцов из тяжелого серого металла обнаружилась каменная фляжка с драконьей кровью (цвет и запах жидкости не оставляли сомнений). Эйнар дрожащей рукой прижал, к груди драгоценный сосуд. По правде сказать, он так до конца и не верил в успех их миссии.
— Ну вот, — слегка разочарованно произнес Бреанир, когда вечером того же дня они вдвоем коротали время в малом зале замка у камина, — это самое короткое и самое легкое «опасное путешествие» из тех, что мне приходилось совершать! Никакой осады и затяжной военной кампании! — Эльф вздохнул. — Леди Мьюриэл вряд ли успела оставить свои серьезные намерения, поэтому, если вы не против, мой друг, то завтра я доставлю вас до эльфийской границы и продолжу свое путешествие в одиночестве.
— А как же ваш приятель? — Эйнар мотнул головой, имея в виду засевшего в библиотеке Ниэлора.
— О, его мой отъезд совсем не расстроит! — заверил женский баловень. — Он, как и вы, на какое-то время обрел искомое. Перед отъездом мы поставим зокруг замка охранное заклинание. Хаэлнир предупредил меня, что у вас сложные отношения с магией, поэтому вот, — он полез за пазуху, достал оттуда изящный серебристый медальон, — держите, это — ключ, отпирающий заклятие. Только владелец медальона (ну и еще, конечно, я и Ниэлор) теперь сможет проникнуть в Воронье Гнездо. Повелитель Хаэлнир («Ах, значит, повелитель!» — про себя отметил Эйнар) решил запечатать замок от посторонних глаз, так что с дороги его будет вроде как и не видно. Но, поскольку именно вы уничтожили Аргола (а его соседство неприятно тревожило нас), Хаэлнир счел справедливым оставить это владение вам, если вы того пожелаете. Надеюсь, научные изыскания Ниэлора не помешают? — уточнил Бреанир.
— Нет, — в полном изумлении ответил аптекарь.
Визиты Хаэлнира, продолжавшего поить ее непонятными микстурами, приносили не только облегчение, но и затаенную боль. Мирра страдала от сознания того, как эльфу должно быть неприятно ухаживать за такой, мягко говоря, непривлекательной (да чего уж там, страхолюдной!) больной. Поэтому она изо всех сил старалась свести его посещения к минимуму. На свое самочувствие она почти не жаловалась, а если ей что-то уж очень было нужно, предпочитала звать Бинош, хотя, конечно, обременять излишними заботами и без того многим пожертвовавшую из-за нее девушку тоже было некрасиво.
Иногда, несмотря на все старания, к Мирре приходили мысли, что, выгляди она хотя бы как Бинош, может, она и рискнула бы улыбнуться серьезному эльфу с фиолетовыми глазами. Впрочем, вскоре девушке довелось увидетъ эльфею (леди Уриэль одарила больную благосклонным вниманием и чудесным платьем из своего гардероба), после этого даже эти ее осторожные мечты были втоптаны в пыль. Никакая человеческая красавица рядом не стояла с первородной эльфеей. Описать такую внешность… просто не хватало превосходных степеней. Из какого-то закоулка памяти выплыла вычитанная в детстве легенда о короле, бросившем свое царство, королеву, наследника (еще кое-что, по мелочи) ради любви к прекрасной эльфее. Раньше девушке это казалось верхом глупости, после встречи с Уриэль она не удивилась бы, если бы половина из правителей здешних мест побросали свои троны ради ее благосклонной улыбки.
Сам Хаэлнир, казалось, не тяготился обществом своей пациентки, во всяком случае, не подавал виду. Иногда он подолгу засиживался у ее постели (особенно после того, как разговоры перестали мгновенно утомлять больную), расспрашивая о том, что произошло в башне. Мирра, как могла, рассказывала, считая, что такой настойчивый интерес к действиям колдуна как-то связан с ее лечением. Потом появился Эйнар, оказывается, он возвращался в Воронье Гнездо за каким-то снадобьем. Вдвоем с Хаэлниром они радостно скормили ей неприятного вида темно-коричневую тягучую жидкость, потом удалились, предварительно оповестив больную, что теперь с ней все будет в порядке.
Прошло еще четыре дня. Мирра действительно стремительно шла на поправку. Привезенное лекарство возымело фантастическое действие. Кожа у девушки приобрела здоровый розоватый оттенок, морщины разгладились, боли прекратились. Когда она впервые встала с кровати и с тайным страхом взглянула в серебряное зеркало, то, к своему радостному удивлению, вполне узнала себя: сильно похудевшую, с темными кругами под глазами, но себя, а не страшную морщинистую старуху. К тому же благодаря вынужденной диете платье Уриэль пришлось ей впору.
Прошел еще месяц в эльфийском городке. Болезнь полностью отступила, и, когда пришло время уезжать, девушка уже была способна осилить длительную дорогу верхом.
Накануне отъезда гости получили еще один неожиданный подарок. Хаэлнир зашел посмотреть, как они укладывают в дорожные сумки небогатый скарб, и вручил каждому по тугому кошелю, набитому золотыми монетами.
— Здесь всего примерно восемь тысяч сард, — пояснил он с улыбкой (как всегда, немного грустной), глядя в их озадаченные лица. — Это плата за корабль. Не знаю, известно ли вам, но недалеко от Вороньего Гнезда имеется залив и гавань. Там Аргол ставил свой парусник на зиму. Команда его, как и слуги в замке, состояла целиком из абаданнов. Они покинули судно, едва узнав о смерти хозяина. В любом случае, вам не удалось бы до зимы найти матросов и перегнать корабль куда-нибудь в более людное место. А зимой без соответствующего присмотра даже в заливе корабль разобьет восточными штормами о скалы. Так что продажа судна — лучший выход, а восемь тысяч сард — хорошая цена.
— Вне всякого сомнения! — с искренним чувством поклонился Эйнар. — Благодарю, повелитель Хаэлнир. — Он впервые обратился к эльфу, упомянув его титул, и заметил, как тот недовольно поморщился.
— Я военный повелитель, — счел нужным поправить Хаэлнир. — Принимаю командование только в случае боевых действий, а эльфы давно не ведут войн. Так что мой титул немногого стоит.
— Это не уменьшает того уважения и благодарности, которую мы к вам испытываем! — заверил Эйнар. Эльф слегка поклонился в ответ и вышел.
В последний раз Мирра увидела своего врача, когда он, Уриэль, еще несколько эльфов, с которыми они успели познакомиться в городке, пришли проводить их к городским воротам. Девушка первый раз видела городок. За все время своей болезни и чудесного исцеления она почти не покидала комнаты в доме Хаэлнира, разве что прогуливатъся выходила в маленький внутренний дворик. Теперь в утреннем неярком солнце разместившийся на склоне город предстал перед ней во всей красе. Дома из теплого, кремово- золотистого камня высотой в два-три этажа были окружены зелеными садами. Крыши ослепительно переливались на солнце. Мирра не сразу поняла, что сделаны они из оправленного в металлические рамы стекла. В доме Хаэлнира она не поднималась выше второго этажа, а теперь, обернувшись, увидела, что и его особняк венчает двускатная прозрачная крыша — витраж. Все здесь казалось необычайно легким и солнечным, и Мирра с трудом могла представить, что сюда тоже когда-то приходит зима, ложится снег.
Потом они выехали за ворота, и почти сразу крутой поворот петляющей дороги (специально устроенной таким образом) скрыл от них чудесный город.
Сказка кончилась, предстояла будничная жизнь.
Три дня спокойного путешествия — и они прибыли в Мелузу. Город людей встретил их пестрой толпой, многоязыкой речью и грязными улицами. В первой же конюшне Эйнар продал лошадей, не эльфийских, а своих. Эльфы вернули им перед отъездом двух жеребцов, уведенных из логова колдуна, и добавили к ним кобылу, не иначе купленную в деревне того же Бирюка. Лошадь не отличалась ездовой статью, зато была спокойна и легко выдерживала тяжеловесного Эйнара во всем его военном обмундировании. Приберегая деньги, они разместились в очень скромной гостинице недалеко от морской гавани. Мелуза недаром считалась перекрестком Мира, здесь можно было встретить товары и купцов со всего Континента и даже с некоторых дальних островов. Архитектура города поражала многообразием и полным отсутствием стиля. Эйнару она казалась вульгарной, Бинош — восхитительной, Мирре…
С момента выздоровления Мирра была неестественно тихой. Даже в лучшие времена в Сан-Аркане аптекарь не видел ее такой. Не было сомнений, что миновал очередной этап ее жизни, а значит, дальше все должно было пойти по-иному. Но как?!
По пути в Мелузу Эйнар признался, что немного побаивался эльфийского радушия:
