— Он прошел к Храму… — Фермер решил, что разговаривать со странной встрепанной дамой, да еще имеющей огненные знаки на челе, дело опасное, и поспешно нырнул в дом. Было слышно, как изнутри он накладывает засов на дверь и даже придвигает к ней что-то тяжелое.
Мирра не стала задерживаться. Пес сбежал и мог быть где угодно.
Он мог подбираться к замку, а там — раненый Змей. У Мирры похолодело в груди. Если бы она была настоящей драконницей, давно бы полетела, но она могла только бежать, бормоча адресованные себе проклятия.
В замке, куда она ворвалась, толпился народ. Во дворе собрались свободные от дежурства солдаты гарнизона, слуги, рыцари, даже придворные дамы. Все они переговаривались, но тут же умолкли, увидев в воротах всклокоченную Мирру с обнаженным кинжалом в руке.
Оживленный, даже почти радостный вид этой толпы привел Мирру в неистовство. Это была еще одна сторона опьянения драконьей кровью — всепоглощающий гнев. Мирра набрала полную грудь воздуха и зарычала, глаза застлала золотая пелена.
Бинош протолкалась сквозь замершую толпу и смело подошла к взбешенной ведьме.
— Остановись! — Вдова положила ей на плечи свои маленькие, но крепкие ладони. — Смерть отступила. Мы все видели белый столб над Храмом. И туман в низине рассеялся. Да и маг из торговой гильдии говорит, что Равновесие (что бы это ни означало) восстановлено. — Лучше пойди узнай у своего дракона — мы все думаем, что пес ушел.
Мирра несколько минут в бешенстве смотрела на свою старую подругу. В груди ее клокотало пламя, и ей казалось, стоит лишь открыть рот — оно вырвется наружу красно-синими языками и спалит женщину, опрометчиво решившую указывать ей, что делать. Но перед ней была Бинош, а ей, что бы там между ними ни произошло, она никогда бы не смогла причинить вред. Мирра еще раз обвела взглядом толпу присмиревших вранцев и бросилась в нижний зал.
Каменный стол рядом с пылающим камином был пуст. Только кровавые полосы тянулись к боковой двери. Спотыкаясь и хватаясь за грудь, чтобы умерить сердцебиение, Мирра побежала по следам. Эрссер лежал в винной кладовой, он снова был драконом. Сквозь полупрозрачную золотую броню кожи видно было движение его крови по венам. Края огромной раны, змеящейся вдоль левого бока, были через равные промежутки стянуты золотыми скобами. Рядом сидел замковый медик и старик-аптекарь с соседней улицы, помешивавший дымящуюся зеленую смесь в медном тазу.
Г’Асдрубал чуть приподнял тяжелые золотые веки.
— Ты вернулась, малышка, — выдохнул он. Мирра кинулась и прижалась лицом к золотой морде, схватившись руками за маленькие золотые рожки на голове дракона. — Что там, на улице? — углом рта выговорил дракон. Мирра разжала руки и разрыдалась.
— Я упустила его, — всхлипывала она, — заманила в Храм и упустила. Теперь он, должно быть, где- то в городе — это я виновата! Что с нами будет?!
— Ш-ш-ш… — Длинный раздвоенный драконий язык мягко прошелся по мокрым Мирриным щекам. — Ты не виновата! Даже такой большой дракон, как я, ничего не смог сделать.
Но Мирра только помотала головой. Ее настигло и затопило чувство вины.
— Я во всем виновата, — продолжала рыдать она, — зачем я притащила тебя в этот город, к чему мне быть правительницей? Все было так хорошо, а я сама все испортила, я снова пожелала невозможного…
Медик с аптекарем тактично удалились. Г’Асдрубал, морщась от боли, протянул лапу и обнял жену.
— Перестань плакать, — нежно прошипел он, — никто меня сюда не тащил. Вспомни, мы решили вернуться в город вместе. Нам, конечно, было хорошо, но довольно скучно жить на Горе. Разве нет?! Так что же случилось в городе?
Мирра, не переставая всхлипывать и растирать по лицу слезы, пересказала все, что делала с момента, когда она оставила раненого Змея в зале.
— …Испох сбежал и теперь, наверное, бесчинствует в городе. А ты ранен, и это я во всем виновата! — закончила она.
Дракон задумчиво покачал головой.
— В другое время я бы знал, где сейчас находится пес, — проворчал он, — но проклятая линька напрочь отшибла половину моих способностей. В любом случае не думаю, что ты ухудшила наше положение — наоборот, может, увидев Испоха в Храме, божества Эреи наконец предпримут что-нибудь, чтобы отозвать свою собаку. Нам остается только ждать. На случай, если пес явится сюда, я велел сварить кое-какое зелье.
Дракон кивнул на тазик с вязким зеленым варевом.
— Ты говорил, что к вечеру твоя рана затянется! — заметила немного успокоившаяся Мирра.
— Видишь ли, раньше я не сталкивался с Призрачными Псами, — мрачно усмехнулся Г’Асдрубал. — Видно, раны от сверхъестественных когтей не поддаются обычному лечению…
Мирра снова расплакалась. Дракон принялся поглаживать ее по плечам пальцами огромной лапы. Так они просидели до вечера, впрочем, в винном складе не было окон и они не могли видеть, что солнце село. Догорели факелы, вставленные в металлические петли у входа в склад, но Мирра не пошла заменить их. Она сидела на ладони дракона, обхватив его обеими руками за запястье и прижавшись щекой к мягкой морщинистой коже с внутренней стороны лапы-руки. Потом пришла Бинош с двумя слугами, они принесли ужин и связку новых факелов. Пока слуги меняли и зажигали факелы, Бинош о чем-то вполголоса беседовала с драконом. Мирра не прислушивалась. Мысли ее причудливо меняли направления, перемещаясь от одного предмета к другому, и все они мало касались окружавшей ее реальности.
Бинош ушла. Тишина стала тягостной для Мирры, и, чтобы хоть что-то сказать, она спросила:
— В этот раз драконья кровь подействовала на меня иначе. Почему так? В прошлый раз я находилась в опьянении почти месяц, а сегодня оно прошло уже к вечеру.
— Ну, во-первых, тогда ты выпила гораздо больше, — охотно поддержал разговор Змей, — к тому же ты пила свежую драконью кровь в первый раз, а теперь твой организм успел к ней привыкнуть.
— Лучше бы я была пьяна, — заметила Мирра, — тогда бы не было так страшно…
Она не успела договорить. Факелы разом вспыхнули, а потом потускнели, став как вынутые из огня раскаленные угли. Роговые пластины на спине у дракона встали дыбом. В дверном проеме стояла бледная девушка, с пепельно-белыми волосами, в простом белом платье и таком же длинном плаще. Ни кровинки не было в бледных губах и на нежных щеках этого создания. И ни одного украшения не было на ее белом одеянии, только волосы надо лбом стягивал серебряный обруч с черной искрящейся звездой в центре.
Мирра никогда прежде не видела
— Добрая Сестра! — прошептала Мирра и, вывернувшись из драконьей лапы, встала перед явившейся Смертью. Белая Дева медленно двинулась в глубь склада.
— Погоди! — Мирра вытянула перед собой левую руку, словно надеясь этим удержать Смерть на расстоянии, а правой потянула из ножен на поясе давешний кинжал. — Погоди, выслушай меня! Он не должен умереть! — Мирра на мгновение скосила глаза в сторону дракона, боясь повернуться и потерять из виду Смерть. — Я не позволю тебе забрать его. Если тебя нужна чья-то жизнь — бери мою! Если мало — я вырежу весь город…
— Не спеши, — прервала ее Смерть, и голос ее прошелестел, как порыв ветра, хотя не слышалось в нем ни шипенья, ни свиста, сопровождающего речь драконов. — Я пришла сюда не отбирать жизнь, а поблагодарить.
Смерть сделала еще один шаг в глубь комнаты. И Мирра выше подняла кинжал, готовя его для удара.
— Прости, я знаю, Смерть не врет, но дальше я тебя не пущу… пока жива…
— Что же. — Белая Дева подняла тонкую изящную руку и начертила пальцами знак в воздухе — Мирра закрыла глаза и молча рухнула на пол. Кинжал выпал из ее руки и покатился по дубовым половицам. И тотчас над упавшим телом возник огромный дракон, его не затвердевшая до конца чешуя блестела тускло, края свежей раны разошлись и страшно зияли, но от того не менее грозно звучал его боевой рык.
— Будь хоть ты разумен, Золотой Охотник, — все также тихо и немного укоризненно произнесла
