стоило ему открыть рот, как Дирк опередил его:
— Кто они, па, и почему смеются? — поинтересовался Дирк на чистом английском, и шансы Сина на успех опустились до нуля. Буры снова расхохотались, услышав ненавистный язык.
— Ах так! — крикнул мужчина в котелке, делая красноречивый жест маузером. — Пожалуйста, руки вверх, друзья мои!
— Не будете ли столь любезны разрешить нам надеть штаны? — ехидно поинтересовался Син.
— Куда они нас ведут? — Впервые Дирк был подавлен, его голос дрожал.
Это тронуло касторовую шляпу, и он ответил за Сина:
— Не бойся. Скоро ты увидишь генерала. Настоящего, живого генерала. — Шляпа говорил по-английски довольно сносно, и Дирк слушал его с интересом.
— А у него правда есть медали и все такое?
— Не-а, малыш. Нам не нужен такой хлам. Дирк сразу потерял к нему всякий интерес и обратился к Сину:
— Папа, я голоден.
Снова Сина опередил касторовая шляпа. Достав из кармана длинный черный кусок вяленого мяса, бур предложил его Дирку:
— Поточи-ка об это зубки, малыш.
Дирк занялся едой, и Син мог внимательно изучить остальных буров. Они были уверены, что поймали шпионов, и обсуждали их неминуемую казнь. В самой дружеской манере Син попытался защититься, а они с подчеркнутым вниманием выслушивали его аргументы. Разговор прекратился, когда снова форсировали Тугелу и карабкались на берег. Син продолжал говорить, когда они скученно ехали вдоль вершины. Наконец он убедил их в том, что они невиновны, и буры восприняли это с облегчением, им не хотелось расстреливать пленников.
После этого разговор перешел на более приятные темы. Был прекрасный день, и солнце золотым светом заливало зеленую долину. Под ними бурлила сверкающая река, неся свои воды от голубых стен Дракенберга, находящегося где-то далеко за горизонтом. Несколько больших туч бездельничали на небе, а из-за легкого бриза погода была не такой жаркой.
Самые молодые в группе с завистью слушали рассказы Сина о слонах, о Лимпопо, об обширных землях, ждущих, когда их покорят настоящие мужчины.
— После войны…
Они весело рассмеялись.
Но вдруг переменившийся ветер и горное эхо донесли до них отчетливый и страшный звук снизу, смех замер.
— Стрельба, — констатировал один из них.
— Ледисмит.
Теперь настала очередь Сина задавать вопросы. Он узнал, что коммандос спустились к Ледисмиту и отбросили противника, что старина Джуберт удерживал всадников и наблюдал, как разбитая английская армия устремилась обратно в город.
— Ужасно! Почему бы ему не отпустить нас тогда? Мы бы сбросили их в море.
— Если бы командиром был Умник Поль, а не старина Джуберт, война бы уже кончилась. А вместо этого мы сидим и ждем.
Наконец Син уяснил себе картину военных действий. Ледисмит находился в осаде. Армия генерала Джорджа Байта разбита, ее осадили в городе. Половина армии буров двигалась вперед вдоль железной дороги и заняла оборонительную позицию на холмах, наблюдая за рекой и крохотной деревушкой Коленсо.
Ниже, на великих просторах Тугелы, генерал Буллер собирал армию, чтобы отбить Ледисмит.
— Пускай попробует — Умник Поль ждет его.
— А кто такой Умник Поль, надеюсь, не Крюгер? — Син сделал паузу. Почетная кличка президента республики Трансвааль была Умник Поль.
— Не-а! Это другой Умник Поль — генерал Жан-Поль Лероукс из винбергских коммандос.
Син затаил дыхание.
— Это большой мужчина с огненно-рыжими усами несоответствующим темпераментом?
Послышался смех.
— Ага, именно этот. Ты его знаешь?
— Да, я его знаю.
«Итак, мой шурин теперь генерал», — подумал про себя Син и, усмехнувшись, поинтересовался:
— И именно к этому генералу мы направляемся?
— Если сможем его найти.
Юному Дирку предстояла встреча с дядей. Син же относился к предстоящей встрече с неприязнью, хотя что-то похожее на удовольствие все-таки испытывал.
Глава 8
Брезент не мог заглушить голоса, доносящиеся из палатки. Ждущий под стражей Син ясно различал их.
— Неужели я должен пить кофе и обмениваться рукопожатиями с каждым пленником? Я и так работаю за десятерых, а вы добавляете мне еще забот. Пошлите их к полевым командирам. Пошлите, наконец, в Преторию, и пускай их запрут там. Если он шпион, делайте что угодно, но не тащите его ко мне!
Син улыбался. Жан-Поль не потерял голос. Потом последовало относительное затишье — это шляпа делал доклад командиру. Вдруг опять послышался рык:
— Нет! Ни за что! Убери его!
Син наполнил легкие воздухом, сложив руки рупором, поднес их ко рту и крикнул в сторону палатки:
— Эй, ты, голландец кровопийца! Ты боишься новой встречи со мной? Думаешь, я опять пересчитаю тебе зубы, как в прошлый раз?
На несколько мгновений воцарилась тишина, послышался шум опрокинутого стула, и наконец кто-то отбросил кусок брезента, закрывающий вход в палатку. Щурясь от солнечного света, с венчиком рыжих волос, обрамляющих лысую макушку, агрессивно расправив плечи, вышел Жан-Поль.
— Я здесь! — крикнул Син, и Жан-Поль замер.
— Ты! — Он сделал шаг вперед. — Это ты, ведь правда, Син? — И Жан-Поль расхохотался. Разжав огромный кулак, он протянул руку к Сину. — Син! О Боже, Син!
Они обменялись рукопожатиями, улыбаясь друг другу.
— Пошли в палатку.
Войдя внутрь, Жан-Поль первым делом спросил:
— Где же Катрин? Где моя маленькая сестренка?
Улыбка медленно сползла с лица Сина. Он тяжело опустился на плетеный стул и перед тем, как ответить, снял шляпу.
— Она мертва, Поль. Она умерла четыре года назад.
Лицо Жан-Поля застыло в гримасе боли.
— От чего? — спросил он.
«Разве я могу ему сказать, что она покончила с собой по какой-то одной ей ведомой причине?» Син опустил голову:
— Лихорадка. Лихорадка черной воды.
— И ты не послал нам никакой весточки?
— Я не знал, где найти тебя. А твои родители?..
— Они умерли, — резко сказал Жан-Поль и, отвернувшись от Сина, вперился в белый брезент палатки.
Воцарилась тишина, они оба с болью вспоминали умерших, и эта грусть делала их беспомощными. Наконец Син встал и подошел к входу в палатку.
— Дирк, иди сюда.
Мбеджан подтолкнул мальчика вперед, подойдя к Сину, он, как маленький, взял отца за руку и вошел вместе с ним в палатку.
