три полные эскадрильи истребителей «Альбатрос Д-Ш», раскрашенных во все цвета радуги, как соколы, стремительно снижались, наваливаясь на ничтожное звено Эндрю.
Красной сигнальной ракетой Майкл предупредил своих пилотов и, совершив маневр через крыло, спикировал, чтобы перехватить вражескую эскадрилью прежде, чем она нагонит Эндрю. Но, мгновенно оценив треугольник скоростей и расстояний, понял, что они опоздали, всего на четыре или пять секунд опоздали, и звено Эндрю уже не спасти.
Те четыре или пять секунд, что он попусту растратил в бесплодных мечтаниях, наблюдая за нападением на германский самолет-приманку! Те решающие секунды давили на него как свинцовые болванки, когда он до отказа открыл дроссель своего СЕ-5а. Мотор жалобно взвыл, выражая своеобразный протест загнанной машины, концы лопастей пропеллера закрутились со скоростью, превышавшей звуковую, и Майкл почувствовал, как в этом самоубийственном пике от перегрузки прогибаются и изгибаются крылья, а скорость и давление нарастают.
— Эндрю! — кричал Майкл. — Оглянись же, старина! — Его голос потерялся в завывании ветра и пронзительно-резких звуках перегруженного мотора.
Но все внимание Эндрю было сосредоточено на жертве, ибо пилот германского самолета-приманки увидел преследователей и теперь тоже, пикируя, уходил от них к земле, увлекая за собой СЕ-5а и превращая охотников в невольную добычу. Большая группа германских истребителей чуть замедлила пикирование, хотя, должно быть, пилоты полностью отдавали себе отчет в том, что Майкл делает отчаянную попытку увести их прочь. Так же, как и Майкл, они, наверное, знали, что его попытка тщетна, что он предпринял ее слишком поздно. «Альбатросы» смогут осуществить заход для атаки сверху на звено Эндрю и успеют развернуться, чтобы встретить мстящий контрудар Майкла.
Время, казалось, замедлило ход и спрессовалось в те вечные микро-мгновения, что Майкл степенно плыл вниз, а орда вражеских самолетов, казалось, висела на многоцветных крыльях, словно драгоценные камни, вставленные в оправу небес.
Цвета и узоры рисунков на «альбатросах» были фантастическими: доминировал алый и черный, но некоторые самолеты разукрашены шахматным рисунком, как арлекины, а на крыльях и фюзеляжах других виднелись силуэты летучей мыши или птиц.
Наконец Майклу стали видны лица германских летчиков, поворачивающиеся в его сторону, а затем — в сторону их первоначальной добычи.
— Эндрю! Эндрю! — в агонии стенал Майкл, ибо каждая секунда приближала катастрофу, которую он опоздал предотвратить.
Немеющими от холода и ужаса пальцами Майкл перезарядил ракетницу и выстрелил еще раз через нос своего самолета, стараясь привлечь внимание Эндрю.
Но красный шар пламени улетел вниз, к земле, шипя и оставляя тонкую нитку дыма, а в это время на полмили дальше, впереди, Эндрю пристроился в хвост злополучному германскому наблюдателю, и Майкл услышал стук его «викерса».
В то же самое мгновение волна «альбатросов» обрушилась сверху на звено Эндрю.
Майкл видел, как два СЕ-5а получили смертельные удары в первые же секунды и, крутясь, полетели вниз, окутанные дымом и теряющие обломки фюзеляжей; остальные были далеко рассеяны, и за каждым гнались два-три «альбатроса», чуть ли не тесня друг друга в борьбе за то, чтобы занять удобное положение для поражения цели.
Уцелел только Эндрю. Его реакция на первый треск пулеметов «шпандау» была мгновенной. Он рывком бросил большую зеленую машину в тот скользящий разворот в горизонтальной плоскости, который они с Майклом так часто отрабатывали, и помчался назад, прямо в гущу вражеских самолетов, вынуждая их в беспорядке отворачивать в сторону, бешено стреляя им в лицо, появляясь у них сзади, словно сам был неуязвимым.
— Браво! — громко порадовался Майкл и тут увидел, что все остальные самолеты из звена Эндрю подбиты и, охваченные пламенем, вращаясь, падают вниз, и чувство вины у него обратилось в злость.
Германские машины, быстро уничтожив одно звено, теперь разворачивались, чтобы встретить атаку звеньев Майкла и Хэнка. Они сошлись, и весь строй самолетов рассыпался, превратившись в мельницу- облако, крутящуюся, словно пыль и обломки в смерче.
Майкл зашел сбоку для атаки на массивный черный «альбатрос» с алыми крыльями, на которых черные мальтийские кресты выступали словно кресты надгробий. Он пересек его курс, прицелился, сделал все необходимые поправки на расстояние и скорость и открыл огонь по радиатору, размещенному в месте соединения алых крыльев над головой германского пилота.
Майкл видел, как его пули ударили точно туда, куда он целился, но в то же время заметил маленькую модификацию в конструкции крыльев «альбатроса». Немцы переместили радиатор, тем самым обезопасив пилота от выброса кипящей жидкости в случае прямого попадания. Нырнув, противник ушел из зоны огня Майкла.
Другой «альбатрос» прицепился к одному из новичков Майкла, пристроился к его хвосту, как вампир. Еще немного, и он сможет вести стрельбу на поражение. Майкл сумел подойти снизу и развернул «льюис» на турели, целясь вверх. Дуло пулемета почти касалось ярко-розового брюха «альбатроса».
Он выпустил в немца полный боекомплект, слегка покачивая крыльями, чтобы расширить зону попадания, и «альбатрос» встал на хвосте, как загарпуненная акула, а затем перевернулся через крыло и рухнул вниз, навстречу смерти.
Новичок помахал Майклу в знак благодарности — они летели, почти касаясь крылом крыла, а тот сигналами показал категорическое «Возвращаемся на базу!» и подкрепил приказ сжатым кулаком.
— Убирайся отсюда, ты, чертов идиот! — кричал он, его искаженное лицо усилило смысл поданного рукой сигнала. Новичок вывалился из строя и обратился в бегство.
Еще один «альбатрос» вышел на Майкла, и тому пришлось очень трудно: он набирал высоту, вертелся, вел огонь, делал разворот за разворотом, чтобы спасти свою жизнь.
Превосходство врага было огромным — шесть или семь к одному. Все вражеские пилоты очень опытные, быстрые, легкие и не испытывавшие страха… Оставаться и продолжать бой глупо. Майкл ухитрился перезарядить сигнальный пистолет и пустил зеленую ракету, означавшую «Сбор». В подобных обстоятельствах это был приказ эскадрилье оторваться от противника и уходить как можно быстрее.
Он сделал крутой разворот, выстрелил в розово-голубой «альбатрос» и увидел, как пули прошили кожух мотора всего на несколько дюймов ниже того места, где находился топливный бак.
— Черт! Черт побери их совсем! — И они с «альбатросом» разлетелись в противоположных направлениях. Для Майкла освободилась дорога домой. Он увидел, что его пилоты уже удирают изо всех сил, направил нос желтой машины вниз и последовал за ними к холмам и Морт Омм.
Быстро обернувшись, чтобы удостовериться, нет ли кого на хвосте, Майкл заметил Эндрю. Тот был в полумиле справа по борту. В стороне от основного воздушного боя он в одиночестве вел сражение с тремя «альбатросами», но ускользнул от них и теперь тоже удирал, как и остальные летчики британской эскадрильи.
Тогда Майкл взглянул поверх самолета Эндрю и понял, что не все немецкие «истребители» спустились в первой волне атаки. Пять оставались там, под облаками, ведомые самолетом, выкрашенным в чисто-алый цвет от хвоста до носа и от одного конца крыла до другого. Они ждали развития событий и появления отставших. Майкл знал, кто пилотирует красный «альбатрос». Этот человек был живой легендой по обе стороны линии фронта, ибо он уже сбил более тридцати самолетов. Это тот, кого прозвали Красным бароном Германии[83].
Союзники считали его трусом и гиеной, которая наращивает счет своих сбитых самолетов, избегая боя на равных, а перед нападением выбирает новичков, отставшие и поврежденные самолеты.
Возможно, в этом утверждении и была доля правды, потому что вот был он, паривший алый стервятник, а вот был Эндрю, одинокий и уязвимый, прямо перед ним. Ближайший помощник, Майкл, далеко, сам же Эндрю, похоже, не видит этой новой угрозы. Алая машина свалилась сверху, ее акулий нос нацелился прямо на жертву. Пятеро других отборных ветеранов германской истребительной авиации последовали вниз за своим ведущим.
Без раздумий Майкл начал разворот, который привел бы его на помощь Эндрю, но тут руки и ноги, действуя помимо воли, удержали ревущий желтый СЕ-5а в пологом пике, выводящем под прикрытие
