не соответствующие его нежному возрасту.
«Да, это мой сын», – подумал Рамон и повелительно поднял руку.
– Подойди ко мне.
Девочка резко отшатнулась от него. Она выпустила руку Николаса и со всех ног побежала прочь по пляжу, вновь громко призывая на помощь, на этот раз свою мать. Рамон даже не взглянул в ее сторону. Дети часто реагировали на него подобным образом.
Николас заметно собрался с духом и только после этого откликнулся на призыв отца:
– Здравствуй, отец.
Он торжественно протянул свою маленькую ладонь.
– Здравствуй, Николас. – Рамон пожал протянутую руку. Он сам приучил мальчика здороваться за руку, как взрослый мужчина, но этому обращению научила его Адра. «Отец». Конечно, ему не следовало разрешать подобные вольности, но в глубине души он был доволен, что все же в конце концов позволил себя так называть. При этом слове он всегда испытывал какое-то легкое сентиментальное покалывание в области сердца, но такую роскошь вполне мог себе позволить. В сущности, он и так позволял себе очень немного.
– Садись. – Рамон указал на место с собой; Николас вскарабкался на стену и уселся, свесив свои тоненькие ножки.
Они немного помолчали. Рамон не выносил детской болтовни. Когда же он наконец спросил:
– Чем ты занимался все это время? – Николас, прежде чем ответить, всесторонне обдумал вопрос.
– Я каждый день ходил в детский сад.
– И чему тебя там учили?
– Мы делали упражнения и учили революционные песни. – Николас немного подумал. – И еще мы рисовали.
Они опять помолчали, затем Николас для поддержания разговора добавил:
– После обеда мы плавали и играли в футбол, а по вечерам я помогал Адре по дому. А потом мы вместе смотрели телевизор.
Ему всего три года, в который раз подумал Рамон. Если бы подобный вопрос задали его ровеснику с Запада, тот наверняка ответил бы: «Ничем» или «Всякой ерундой». А Николас говорил как взрослый, как настоящий маленький старик.
– Я привез тебе подарок, – сообщил ему Рамон.
– Спасибо, отец.
– Разве тебе не интересно, что это за подарок?
– Ты же мне его покажешь, – резонно заметил Николас. – И тогда я увижу, что это.
Это была пластмассовая модель автомата АК-47. Фактически это миниатюрная копия, воспроизводившая оригинал вплоть до мельчайших деталей, со съемным магазином, заряженным раскрашенными металлическими патрончиками. Рамон купил его в магазине игрушек во время своего последнего визита в Лондон.
Глаза Николаса засверкали; он вскинул автомат на плечо и прицелился в сторону пляжа. После мимолетного страха, вызванного появлением Рамона, ребенок впервые открыто проявил свои чувства: он был в восторге. Когда нажал на курок, игрушечный автомат застрекотал почти как настоящий.
– Очень красивый, – сказал Николас. – Спасибо, отец.
– Это подходящая игрушка для отважного сына революции.
– А я отважный сын революции?
– В свое время ты непременно им станешь.
– Товарищ полковник, ребенка пора купать, – робко вмешалась подошедшая к ним Адра.
Она взяла Николаса за руку и повела его через веранду внутрь дома. Рамону на какое-то мгновение захотелось последовать за ними, но он поборол в себе это искушение. Не к лицу ему принимать участие в подобных низменных буржуазных процедурах. Вместо этого он направился к маленькому столику в конце веранды, на котором Адра оставила для него кувшин с соком лайма[10] и бутылку рома «Гавана Клуб», несомненно, лучшего рома в мире.
Рамон сделал себе коктейль «модхито» и выбрал сигару из стоящего на столе ящичка.
Он курил только у себя дома, на Кубе, и при этом только первоклассные сигары «Мигель Фернандес Ройг»; Адра хорошо это знала. Как и «Гавана Клуб», эти сигары не имели себе равных в мире. Он взял высокий бокал с подслащенным напитком, сигару, уселся поудобнее и стал смотреть, как закат превращает воду бухты в расплавленное кровавое золото.
Из ванной до него доносились плеск воды, счастливый визг сына и тихие упреки Адры.
Рамон всю свою сознательную жизнь был воином и скитальцем на этой грешной земле. Он знал, что сейчас оказался как никогда близко от того, что люди называют своим домом; и этим был обязан в первую очередь сыну.
К обеду Адра подала жареных цыплят и испанское блюдо под названием «Мавры и христиане»: черную фасоль, перемешанную с белым рисом. Используя связи в ДГА, Рамон выбил для своей маленькой семьи карточку на дополнительное питание. Хотел, чтобы его сын рос сильным и ни в чем не нуждался.
– Скоро мы с тобой отправимся в путешествие, – сообщил он Николасу за обедом. – Через море. Ты доволен, Николас?
