человек делал все возможное для того, чтобы нас разорить. — Он снова покачал головой. — Отец ничего не замечал. Нам очень повезло, что мы смогли сохранить этот дом и то, что осталось от нашего бизнеса.
В его голосе слышался застарелый гнев, и Тула поняла, что он до сих пор злится на человека, причинившего столько вреда его семье. Жаль, что она не может ничего сказать или сделать, чтобы ослабить это чувство. Она прекрасно знала, что, продолжая цепляться за гнев, можно сделать несчастным самого себя, а не своего обидчика.
— Должно быть, твоему отцу и тебе было очень тяжело, — просто сказала она. — Я сожалею.
После этих слов Саймон долго смотрел на нее так, словно пытался понять, искренна она с ним или нет. В конце концов он кивнул:
— Думаю, возлагать всю вину на моего отца было бы неправильно. Он занялся семейным бизнесом, потому что этого хотел мой дед. Отец ненавидел свою работу. Он знал, что не подходит для нее. Наверное, нелегко жить с постоянным осознанием того, что ты не оправдал возложенных на тебя надежд.
— Я знаю, что это такое.
Склонив голову набок, Саймон прищурился:
— Неужели?
Тула никому, кроме Анны, не рассказывала о своих отношениях с отцом. Однако сейчас ей казалось правильным дать Саймону понять, что их объединяет большее, чем может показаться.
— У моего отца тоже были определенные планы на мой счет, — печально произнесла она. — И они шли вразрез с моими желаниями.
Он снова задумчиво кивнул:
— А я извлек из опыта отца хороший урок.
— Чему ты научился? — мягко спросила она.
— Держать все под контролем. Устанавливать правила и соблюдать их. Никому не позволять меня использовать. В моей жизни нет места хаосу, Тула.
Ей не нужно было объяснять, что он имел в виду. Он только что дал ей понять, что для нее в его жизни места нет. Конечно, она сама это уже поняла, но его слова причинили ей боль.
— Я видел, что происходит, когда человек теряет концентрацию, — добавил Саймон. — Мой отец не мог сосредоточиться на работе, которую ненавидел, поэтому уделял ей недостаточно внимания. Я никогда не теряю концентрации. Полагаю, я поступил так же, как ты. Сделал свой собственный выбор.
До этого он ясно дал ей понять, что они не подходят друг другу. Тогда почему он смотрит на нее так, будто больше всего на свете хочет сгрести ее в охапку и отнести в свою постель? Его голос звучал спокойно, но глаза лихорадочно горели. Саймон Брэдли само противоречие, но это не умаляет его привлекательности. Тряхнув головой, чтобы прогнать эту мысль, она спросила:
— А как насчет твоей матери? Разве она не оказала на тебя никакого влияния?
— Нет, — отрезал он. — Она погибла в дорожной аварии, когда мне было четыре года. Я ее совсем не помню.
— Наверное, банально говорить в такой ситуации, что мне жаль, но мне действительно жаль.
— Спасибо. — Он снова посмотрел на нее, и его глаза еще больше заблестели. Она бы все отдала, чтобы узнать, что он сейчас испытывает. Саймон Брэдли волнует ее так, как ее не волновал раньше ни один мужчина. Даже зная, что у них ничего не выйдет, она не может перестать о нем мечтать. Желать, чтобы он оценил ее и полюбил такую, какая она есть.
— Расскажи мне подробнее о своем отце, — внезапно попросил ее Саймон. — Какой он?
— Такой же, как ты, — выпалила она, не подумав.
— Прошу прощения?
Туле показалось странным, что сравнение с человеком, которого он не знает, оскорбило его.
— Я имела в виду, что он тоже бизнесмен. Он фактически живет в своем офисе, и его ничего не интересует, кроме выгодных контрактов и получения прибыли. Он трудоголик, и ему нравится такая жизнь.
Саймон облокотился на спинку дивана:
— Значит, вот каким ты меня видишь?
— Да, — ответила Тула. — Ты очень на него похож. Уезжаешь на работу рано, возвращаешься домой поздно…
— Сегодня я рано вернулся, как и последние несколько дней.
— Верно, и я не знаю, как к этому относиться.
— Я тебя заинтриговал?
— Ты привел меня в замешательство.
— Еще лучше.
— Нет. — Тула отодвинулась от него. — Мне не нужна новая неопределенность. Ты ясно дал мне понять, что ты обо мне думаешь.
— Ты имеешь в виду нашу вчерашнюю ссору?
— Да.
— Это ничего не значит, — ответил он, наклоняясь вперед.
— Вчера ты так не считал, — напомнила она ему, стараясь не обращать внимания на то, что он снова приблизился к ней.
— Насколько я помню, ты тоже наговорила мне множество неприятных вещей.
— Да. Ты меня разозлил.
— Ты ясно дала мне это понять.
— Мы оба хорошо помним ту ссору.
— Это не все, что мы помним, — произнес Саймон низким голосом, взял ее руку и провел большим пальцем по ладони.
Тула вздрогнула. Это не ее вина. Она не хочет испытывать к нему сексуальное влечение. Это простая физиологическая потребность. Стоит Саймону к ней прикоснуться, как внутри у нее вспыхивает огонь.
Но она может попытаться избежать пожара.
— Саймон…
— Тула, нам хорошо вместе.
— В постели да, но…
— Давай пока остановимся на постели.
«Звучит заманчиво», — мысленно признала Тула. От его легкого, как перышко, прикосновения к ее ладони все нервы в ее теле зазвенели, как струны музыкального инструмента. Она сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула.
«Ты это сделаешь, не так ли, Тула?» — спросила она себя. Несмотря на разочарованный вздох, который она с трудом сдержала, Тула подалась навстречу Саймону.
Это было неизбежно.
Он встретился с ней взглядом, и в следующую секунду их губы соприкоснулись. От этого нежного контакта из ее горла вырвался тихий стон. В этот момент она поняла, как ей его не хватало. Как ей не хватало этого. Не имеет значения, что они постоянно выясняют отношения. Саймон прав. Сейчас ей нужно сосредоточиться на том, что она испытывает, когда он ласкает и целует ее.
Несомненно, в ближайшие недели и месяцы у них будет много времени для сожалений. Сейчас важно другое.
Волна желания, захлестнувшая ее, была такой мощной, что смела на своем пути все сомнения. Тула теснее прижалась к Саймону и позволила ему углубить поцелуй. Его руки сомкнулись вокруг нее, прижали ее к груди, и внезапно диванчик у окна показался им слишком узким.
Саймон повалился на пол, увлекая ее за собой. Он сделал так, чтобы она оказалась сверху.
— Ты не ушибся? — спросила она, глядя на него с участием.
Он поморщился, затем улыбнулся:
— Я в порядке, а скоро мне будет еще лучше.
— Надейся, надейся…
В его глазах появился озорной блеск, и ее сердце бешено заколотилось. Его ладони скользнули по ее спине и неожиданно сжали ягодицы.
