– Всемогущий Аталан всегда славился своей честностью и справедливостью, – согласился Пенрод и ринулся в атаку.
Минут через двадцать напряженного боя, когда Осман уже с трудом держался на ногах, Пенрод нанес ему легкий удар в предплечье, оставив кровавую метку.
Осман покраснел от ярости.
– Ладно, на сегодня достаточно. Продолжим через пару дней.
С тех пор они сражались регулярно, и Осман вел себя как заправский гусар. Пенрод с удивлением обнаружил, что практически полностью исчерпал свой воинский потенциал, и прилагал все больше усилий, чтобы справиться с противником. В конце Рамадана Осман сказал, что приготовил для него подарок.
Ее звали Лала. Это было крохотное создание, до смерти напуганное войной и униженное трагическими обстоятельствами своего рабского положения. Иначе говоря, дитя войны, измученное, но сохранившее свою женственность. Она не помнила ни отца, ни мать и в своей короткой жизни никогда не знала доброты.
Пенрод принял горячее участие в ее судьбе. Он заплатил одной из наложниц аль-Нура, чтобы та как следует вымыла ее, будто речь шла об уличном щенке, а потом тщательно уложила ее непослушные волосы. Затем приказал выбросить ее грязную и рваную одежду и взамен вручил чистое платье. Пенрод позволял ей готовить для него еду, стирать и подметать пол в небольшой подвальной комнате, которую выделили ему аггагиры Османа. Он разрешал ей спать за дверью, но в остальном обращался как с человеком, а не как с диким животным.
Впервые Лала получила нормальную еду и забыла про голод, преследовавший ее с первых дней жизни. Она не растолстела, но постепенно обрела округлые формы, характерные для нормальных людей. Иногда Пенрод слышал, как она тихо напевает что-то себе под нос, готовя ему еду, а когда возвращался домой с аггагирами, она встречала его радостной улыбкой. Однажды Осман легко ранил его в левое плечо, и Лала заботливо перевязала рану, правда – не без подсказок. Это была царапина, и он быстро поправился. Пенрод назвал ее своим ангелом-спасителем и даже купил на базаре дешевый серебряный браслет, чтобы хоть как-то вознаградить за труды. Тронутая его вниманием, она отошла в дальний конец двора и заплакала от счастья. Это был первый подарок в ее жизни.
В ту ночь она бесшумно подошла к его ангаребу, и он не нашел в себе сил прогнать ее прочь. А когда она застонала во сне от кошмара, нежно погладил по голове. Она мгновенно проснулась и прижалась к нему, как маленький ребенок. Он занимался с ней любовью, но не от страсти или вожделения, а просто из жалости. Вечером следующего дня, когда она готовила для него ужин, Пенрод спросил у нее:
– Лала, если я попрошу сделать для меня одно трудное и чрезвычайно опасное дело, ты не откажешься?
– Мой господин, я готова сделать для вас все, что вы прикажете.
– А если я прикажу тебе достать из огня горячую головешку?
Она без колебаний протянула руку к огню, и он едва успел перехватить ее.
– Нет, не надо! – засмеялся Пенрод. – Я хочу, чтобы ты передала от меня одно сообщение. Знаешь женщину по имени Назира, которую все называют Амми? Она живет в гареме в качестве служанки белой наложницы.
– Да, я знаю ее, мой господин.
Так вот, скажи ей, что Филфил жива и здорова и сейчас находится в Абиссинии вместе с аль- Сахави.
Лала пошла на базар и дождалась Назиру у колодца, где по утрам обычно собирались женщины. Получив сообщение, Назира сразу же отправилась домой, чтобы передать новость Ребекке и Эмбер.
Через несколько дней она снова встретилась с Лалой у колодца и попросила кое-что сообщить Пенроду.
– Якуб здесь, в Омдурмане, – доложила Лала своему господину.
– Это невозможно! – удивился тот. – Негодяй исчез много месяцев назад.
– Он хочет встретиться со мной, – сказала Лала. – Что мне делать?
– Где должна состояться встреча?
– Я должна быть с Назирой на рынке, где продаются верблюды.
– А это для тебя не опасно?
Лала равнодушно пожала плечами:
– Не имеет значения. Если вам это нужно, я обязательно с ним встречусь.
Пенрод едва дождался ее возвращения.
– Ну и что это за Якуб?
– Его глаза смотрят в разные стороны – один на восток, а другой – на север.
– Значит, это тот самый Якуб, которого я когда-то знал, – задумчиво протянул Пенрод.
– Он просил передать, что по-прежнему ваш преданный и верный слуга, – добавила Лала. – Он провел год и три месяца в египетской тюрьме по ложному обвинению в работорговле, поэтому не мог связаться с вами. А потом вышел на свободу и сразу же направился к какой-то асуанской женщине, и та послала его к вам с важным делом, которое, как он сказал, должно вам понравиться.
Пенрод догадался, кто эта таинственная асуанская женщина, и сердце его заныло от тоски. В последнее время он не вспоминал о ней, но она по-прежнему была в его душе. Иногда ему казалось, что он вообще никогда не сможет ее забыть. Теперь, рядом с этими двумя людьми, он не чувствовал себя таким одиноким.
– Ты все сделала правильно, Лала, – похвалил Пенрод, и она просияла от счастья. – Никто не смог бы выполнить мое задание лучше.
Таким образом ему наконец-то удалось установить надежную связь с внешним миром, но Лала была еще слишком юна и не могла запомнить больше одного предложения, а каждый день посылать ее на рынок, кишевший шпионами Абдуллахи и Османа, было слишком опасно. Там повсюду рыскали.
Организация побега оказалось делом муторным и сложным. Якубу дважды пришлось покидать Омдурман для чрезвычайно тяжелого и опасного путешествия в Абиссинию, где он встречался с Райдером Кортни и Бахитой. Но со временем план стал обретать конкретную форму.
Спасение Ребекки и Эмбер намечалось в первую пятницу Рамадана, то есть через пять месяцев. Якуб должен был подготовить верблюдов и ждать их на дальнем берегу Нила, укрывшись среди развалин Хартума. А к этому времени Пенроду следовало незаметно выбраться из дворца Османа и достичь указанного места. Назире, Ребекке и Эмбер придется тайно покинуть гарем и спуститься к реке, где их будет ждать небольшое парусное судно, чтобы доставить на противоположный берег. Там они сядут на верблюдов и вместе с Якубом помчатся вдоль Голубого Нила до того места, где их будет ждать Джок Маккрамп на своем «Ибисе», укрытом среди высоких камышей Лагуны Мелкой Рыбы. Он поплывет с ними до Розейреса, а оттуда на лошадях они быстро доберутся до абиссинской границы.
– Вы возьмете меня с собой, мой господин? – взмолилась Лала.
«Что я буду с ней делать, черт возьми?» – подумал Пенрод, глядя на симпатичную, как у обезьянки, мордашку.
– Конечно, я возьму тебя с собой, – пообещал Пенрод, решив, что в крайнем случае выдаст ее замуж за Якуба. Она бы стала для него прекрасной и верной женой.
Через четыре недели, когда подготовка к побегу была практически завершена, Лала принесла весть, поразившую его как гром среди ясного неба.
– Амми Назира сказала, что у аль-Захры были первые месячные и она стала женщиной. Ей удалось скрыть это от Османа Аталана, но через месяц все повторится, и она не сможет обмануть халифа. Всемогущий Аталан уже справлялся насчет месячных и приказал Назире сообщить ему, когда это произойдет. Он сказал, что, как только аль-Захра достигнет брачного возраста, он подарит ее халифу Абдуллахи, которому она давно нравится.
Пенрод не мог допустить, чтобы Эмбер попала в руки Абдуллахи, даже если из-за этого придется пойти на большой риск. Лучше отдать ее на растерзание кровожадному чудовищу. Значит, план придется срочно менять, передвинув его исполнение на более ранний срок. У них есть для этого только месяц, в течение которого нужно завершить все приготовления. Началась настоящая гонка, и Пенрод почти каждый день посылал безотказную Лалу на рынок для передачи сообщений Якубу.
За две недели до намеченного срока халиф Осман Аталан вдруг объявил о большом празднике, на
