порядок армии. Трем сторонам каре следует оставаться на своих местах, а каждый четвертый из резерва должен быстро заполнить образовавшуюся брешь. Не успели сержанты толком объяснить солдатам задачу, как загремели барабаны и протяжно завыла омбейя. Орда всадников ринулась в новый бой.
Пенрод не был облачен непосредственным командованием, поэтому успел определить время по солнцу и с удивлением отметил, что уже далеко за полдень. Стало быть, они сражаются более трех часов.
– Если Салид не появится в этом месте, его могут убить другие люди, – волновался Якуб.
– Этого не случится, благородный Якуб, – успокоил Пенрод и снял шлем, чтобы протереть вспотевшую голову.
Впереди послышался топот копыт и дикие крики разъяренных дервишей, быстро приближавшихся к первой шеренге британских войск.
– Первая шеренга! Залпом! Огонь!
Сержанты отдавали приказ за приказом, поливая наступающих мощным огнем. Цепь всадников заметно поредела, они дрогнули, но все же продолжали наступать, пока наконец не врезались в плотный строй британских солдат. Те немного отступили, но выровняли строй, отражая атаку примкнутыми к винтовкам штыками. Это оружие в отличие от коротких мечей кочевников позволяло наносить удары с дальнего расстояния, не подпуская к себе дервишей. Второй раз за день воины Салида, теряя инициативу, беспорядочно покидали поле боя. Правда, и британцы несли большие потери, падая под ударами широких мечей.
В этот момент в бой вступила резервная армия Османа Аталана. Он скакал позади Салида и в нужный момент направил несокрушимую лавину своих воинов в самый центр сражения.
– Они прорвали оборону! – пронесся над солдатами вопль отчаяния.
Случилось действительно нечто невообразимое – первые шеренги британских солдат были смяты, опрокинуты и разбиты на отдельные группы, которые уже не могли оказать врагу организованного сопротивления. А дервиши ворвались внутрь каре, кромсая всех направо и налево. Солдаты валились на землю как снопы и гибли под копытами животных.
– Нет Бога, кроме Аллаха! – яростно орали аггагиры, сея вокруг себя смерть.
Почти все подразделения северной группы были разбиты и продолжали сопротивление на свой страх и риск, без единого командования. Казалось, еще немного – и не останется ни одного живого солдата. Пенрод видел, как орда Османа Аталана прорвала цепь обороны, и бросился на помощь соотечественникам. Собрав вокруг себя несколько человек, он попытался организовать оборону.
– Ко мне, парни, – кричал капитан, – спиной к спине, плечом к плечу!
Они сразу узнали его властный голос, сбились в отряд и ощетинились острыми штыками. Остальные офицеры последовали его примеру. Рядом с Пенродом умело действовал Гардинг, собрав вокруг себя человек десять. Два маленьких отряда почувствовали себя более уверенно и вскоре слились в одно подразделение.
Араб на большом черном верблюде, пытаясь сокрушить оборону, успел ударить копьем в живот Гардинга. Тот выронил саблю, схватился обеими руками за копье и стащил дервиша на землю. Они покатились в пыли, а Пенрод, подхватив упавшую саблю Гардинга, воткнул ее между лопаток дервиша. Гардинг попытался встать на ноги, но не смог – мешал застрявший в животе наконечник копья. Он попробовал вырвать его, но зубцы завязли глубоко в теле. Гардинг откинулся на спину и закрыл глаза, прикрывая рану обеими руками.
Пенрод собрал солдат вокруг раненого офицера, защищая его от нападения. Было приятно сжимать привычную рукоятку гусарской сабли. Она мгновенно ожила в твердой руке Пенрода, и когда очередной дервиш набросился на него с широким мечом, капитан ловко отразил удар и убил его, полоснув по шее. Краем глаза он заметил, что солдаты держат оборону, отчаянно орудуя штыками, а руки их обагрены кровью дервишей.
– Вперед, парни! – скомандовал Пенрод. – Закройте брешь!
– Давайте, ребята! – раздался рядом с ним знакомый голос. – Надерем задницу этим мерзавцам!
Это был Перси Степлтон. Он потерял свой шлем, короткие курчавые волосы слиплись от пота и пыли, но грязное лицо расплывалось в улыбке, когда он пронзал саблей очередного дервиша. Пенрод и не подозревал, что этот юноша так мастерски владеет холодным оружием. Повалив на землю еще одного врага, Перси ловко подпрыгнул и молниеносным ударом рассек ему шею. Тот выронил меч, зажав рану обеими руками, и Перси добил его ударом в сердце.
– Хорошая работа, сэр, – с нескрываемым восхищением заметил Пенрод.
– Вы очень добры, сэр! – Юноша убрал со лба прилипшие волосы и огляделся в поисках следующего противника.
Вскоре наступил перелом. Атака дервишей захлебнулась, они растерянно оглядывались, кто-то еще пытался наступать, но, натыкаясь на горы трупов людей и животных, пятился, посматривая на спасительное укрытие за холмами. Было ясно, что обе стороны окончательно выдохлись, как обессиленные боксеры на ринге, уже не имеющие сил для последнего удара.
– Резервные отряды! Вперед! – громко скомандовал генерал Стюарт, лично возглавив запасной полк. Он понял специфику переломного момента и решил нарушить неустойчивое равновесие в свою пользу. Привстав на стременах, как аист-марабу, генерал взмахнул саблей и повел за собой свежие силы. Увидев подкрепление, рассеянные и до предела истощенные британские солдаты воспряли духом и с новой энергией бросились в гущу боя, постепенно смыкаясь в единый строй.
Осман Аталан был опытным воином и сразу заметил наступившую перемену. Битва явно была проиграна. Он резко развернул лошадь и, сделав знак своим аггагирам, помчался прочь, стараясь вырваться из британского каре до того, как сомкнутся шеренги солдат. Через минуту они уже укрылись за холмами, бросив Салида и его воинов на произвол судьбы.
Старый эмир с большим трудом держался в седле. Рана в боку снова открылась, и из нее не переставая сочилась кровь. Лицо Салида стало мертвенно-бледным, меч давно выпал из ослабевшей руки, а тело дрожало от напряжения и большой потери крови. Но еще больше он страдал от безнадежности и усталости, особенно при виде погибающих на его глазах младших сыновей. Он пристально следил за ними во время боя, по сейчас потерял из виду. Скорее всего они умирали под копытами обезумевших верблюдов. Его старший сын Руфаар сидел сзади и крепко удерживал отца в седле, обхватив обеими руками.
Якуб увидел образовавшуюся в рядах дервишей брешь и ринулся туда, бросив Пенроду:
– Мне нужно заняться личными делами, эфенди.
Но капитан и Перси Степлтон были настолько заняты противоборством с тремя безумными дервишами, что не услышали его.
Сначала Якуб бежал за верблюдом Салида, потом изловчился, выхватил широкий меч из рук какого-то мертвого араба и в прыжке отсек правую заднюю ногу животного. Верблюд истошно заревел, но продолжал бежать на трех ногах. Якуб сделал еще один выпад и подрубил его левую ногу. Верблюд рухнул на землю, сбрасывая своих седоков. Руфаар продолжал обнимать старика обеими руками, чтобы смягчить удар, и они упали прямо под ноги разъяренного Якуба.
Подняв голову, Руфаар сразу узнал своего кровного врага.
– Якуб бен Аффар! – удивленно воскликнул он, приходя в ярость, но защитить себя уже не мог.
– Настал час расплаты! – прошипел Якуб и резким движением воткнул меч ему в грудь по самую рукоятку. Затем выхватил из ножен свой длинный кинжал, отвел голову старика назад за седую бороду и полоснул по шее, распоров ее от уха до уха. Струя алой крови брызнула из раны, но Якуб даже не шевельнулся, наслаждаясь этой жестокой сценой. – Она отомщена, – прошептал он, вытирая со лба кровь. Якуб не произнес имя своей сестры, считая ее распутницей, из-за которой пострадало так много хороших людей. Он отпустил голову Салида, и старик плюхнулся лицом в лужу крови. Оставив его лежать рядом с сыном, он побежал к Пенроду.
К этому моменту брешь в рядах британских войск плотно сомкнулась, оставив в западне значительную часть дервишей, словно пасть огромного морского чудовища, проглотившего косяк мелких рыбешек. Обреченные воины ислама не просили пощады. Смерть в бою была для них пропуском в вечную жизнь, и они не только не боялись ее, но и мечтали о подобном конце. Солдаты Стюарта прекрасно знали, что эти люди не сдадутся на милость победителя, сражаясь до последнего, как ядовитая змея с переломанной спиной, и поэтому действовали быстро и решительно, безустанно работая штыками и саблями, окружая и
