– Видите ли, Александр Игоревич, мне важно получить ваше принципиальное согласие. Со своей стороны, я могу вас заверить, что моя фирма не делает ничего противозаконного… будем откровенны, с точки зрения вашего законодательства.
Эта оговорка Саше по-крупному не понравилась, но послать нового знакомого на три всему миру известные буквы он не спешил, поскольку названная немцем сумма не просто впечатляла – она зачаровывала. А тот тем временем развивал тему.
– Но несмотря на то что деятельность наша не является противозаконной, мне бы не хотелось афишировать все детали человеку, который не состоит у меня в штате. Разумеется, если вы сочтете, что деятельность фирмы противоречит вашим моральным принципам, вы всегда сможете уйти…
– И однажды меня найдут в Москве-реке с ногами в тазике с цементом, – усмехнулся Александр.
– О, Александр Игоревич, вы, видимо, смотрели слишком много плохих фильмов. Поверьте, серьезные дела так не делаются. Просто я хочу, чтобы окончательное решение вы принимали на основании всех фактов. Но согласитесь, допускать человека к служебным тайнам можно только тогда, когда этот человек – уже сотрудник, не так ли? Собственно, для этого мне и необходимо ваше предварительное согласие. И я вас не тороплю, подумайте…
В свое время Саше пришлось не раз сталкиваться с этим «я вас не тороплю». В устах многих работодателей это было лишь «проверкой на вшивость». Бывало, он приходил с готовностью согласиться на предложение и наталкивался на равнодушное «простите, но это место уже занято». К тому же впереди маячила женитьба, а Леночка – существо во многом неземное, и рай в шалаше способна выносить лишь на период романтической влюбленности. Это он понимал прекрасно.
– Если вы гарантируете, что ваша деятельность законна…
– Ваш язык, – прервал его немец, – обладает интересными особенностями. К примеру, эти слова – «законная» и «незаконная». Видите ли, Александр Игоревич, оба этих термина не исчерпывают все поле вариантов. Есть еще и третий как минимум, когда деятельность не предусмотрена законом вообще. В этом случае, согласитесь, ее нельзя назвать незаконной, но и под понятие законной в узком смысле этого слова она не подпадает. Я утверждаю, что ни один аспект нашей деятельности не подпадает под понятие «незаконная».
– Вы блестяще владеете русским языком, герр Штерн.
– Благодарю.
– Где вы так здорово его изучили?
– Вы, если я правильно выражаюсь, заговариваете мне зубы? Я готов ответить на все ваши вопросы, но только после того, как зачислю вас в штат. Не ранее.
Этот разговор был первым – потом он повторялся еще не раз. Только каждый раз на месте Штерна сидел сам Александр, а напротив него, терзаясь сомнениями, разрываясь между подозрительностью и чудовищно приличной зарплатой, сидел очередной кандидат. У Штерна было немало тайн, и одной из них был способ подбирать кандидатуры. Следовало отдать ему должное – он не ошибся ни разу… если не считать ошибкой Ваньку, но тот был все же неплохим членом команды, а женился уже после того как… и предвидеть эту женитьбу, думается, Штерн никак не мог. Александру вдруг пришла в голову забавная мысль, что сейчас, спустя шесть лет, он знает о деятельности Арены лишь немногим более того, что сообщил ему Штерн тогда, после получения предварительного согласия. И все, что он сам, в свою очередь, рассказывал своим будущим друзьям-коллегам, было лишь частью, весьма малой, из огромного объема информации, которой располагал шеф. Но и этой части вполне хватало, чтобы полностью перевернуть мировоззрение человека.
Он мысленно отмотал вперед один день. Вернее, не день – несколько меньше. Они расстались уже глубокой ночью, а встретились вновь уже следующим же вечером. Только теперь обстановка вокруг была несколько иной – более деловой.
– Скажите, Александр Игоревич…
– Можно просто Александр. Или Саша.
– Как угодно…
Они со Штерном сидели в его офисе… если отменно отделанный кабинет, размещенный в рассохшемся и покосившемся особняке, можно так назвать. На столе стоял дорогой коньяк, и на протяжении всего вечера будущий шеф выжрал его столько, что давно должен был бы сползти под стол. Однако в его голосе и движениях не наблюдалось даже намека на опьянение.
Вообще говоря, само здание произвело на Александра самое отталкивающее впечатление. И пыльный зал с порядком обшарпанными обоями, и скрипучая лестница. Сам же кабинет производил впечатление прямо противоположное, и хотя он не блистал излишней роскошью, зачастую неуместной, ощущалось, что хозяин кабинета – человек деловой и серьезный. Из чего складывалось это ощущение, Саша сказать не мог бы – ему не так часто приходилось бывать в «офисах»… ну разве что у шефа «Зерцала». Но там комнатенка, не слишком просторная и не всегда хорошо прибранная, была увешана грамотами, какими-то потемневшими от времени и пыли кубками, полученными сотрудниками агентства во всякого рода соревнованиях и турнирах, толстыми папками с документами… иногда это были просто газетные подшивки, зато казалось, что агентство завалено работой. Надо признать, на некоторых, не особо умудренных опытом посетителей, этот антураж производил должное впечатление. И босс, с усталыми, как положено, глазами, медленно поднимавший голову от оперативных сводок, протягивавший натруженную рукоятью пистолета руку очередному клиенту… Здесь же было все по-иному. Мягкие кресла, хороший коньяк. Штерн сидел в таком же кресле напротив Александра, не отделяя себя от гостя массивным столом. Стол, кстати, присутствовал – именно такой, огромный, красного дерева, дорогой и, очевидно, старый. Мимоходом Саша заметил в углу компьютер, отметив про себя, что явно дорогая игрушка стоит здесь не для украшения, клавиатура носила следы активной работы, следовательно, машинка при деле. Это тоже был плюс.
– Скажите, Саша, вы верите в существование инопланетян?
Вопрос был неожиданным, но при этом почему-то показался Александру вполне серьезным, а не просто попыткой разрядить обстановку.
– Ну… – медленно протянул Александр, ожидая увидеть на лице Штерна насмешку и не находя ее, – ну, вселенная большая. Смешно было бы думать, что мы в ней единственные разумные существа. Поэтому, пожалуй, верю. А это важно?
– Не важно, – качнул головой Штерн. – Поскольку даже если вы не верите, поверить придется. Куда ж вы денетесь, с корабля.
– С подводной лодки… – механически поправил его Саша.
– Да, действительно, куда ж вы денетесь с подводной лодки. Я это к тому, Александр Игоревич, что ваша будущая работа будет весьма тесно связана именно с представителями других разумных сообществ.
Потом ему не раз приходилось наблюдать выражение глаз людей, которым он сам сообщал эту новость. И поэтому ему было довольно легко представить, как он сам смотрел на Штерна после прозвучавшей фразы. Сначала удивление, затем ирония, плавно перетекающая в глубокое сочувствие неизлечимо психически больному собеседнику.
– Вы ведете программу по поиску внеземных цивилизаций? – осторожно спросил Александр.
Вообще говоря, ко всякого рода уфологам и прочим искателям жизни на Марсе и окрестностях он относился довольно равнодушно. Чем бы дитя ни тешилось… Насчет летающих тарелочек у него было свое мнение, которое не могли поколебать ни размытые снимки, ни свидетельства «очевидцев». С его точки зрения, цивилизация, достаточно развитая для преодоления межзвездных расстояний и не желающая вступать в контакт, просто не допустит, чтобы ее присутствие заметили. И уж конечно, не будет гонять по земному ночному небу на сияющих шарах – качественный двигатель не должен давать «грязных выхлопов», в том числе и всяких там световых корон и лучей.
– Да какая там программа, – махнул рукой Штерн. – Что их искать, они вас сами найдут.
Почему-то от этого «вас» по спине Александра пробежал холодок. Как-то странно это было сказано… не с большой буквы. И относилось не лично к нему, Александру Игоревичу, а к людям вообще. Но тогда следовало бы сказать «нас», не так ли?
Он хотел уточнить, или рассмеяться, или еще как-то прореагировать, но Штерн сделал короткий жест, странный, незнакомый… и при этом однозначно воспринимаемый как просьбу помолчать. А Генрих
