утверждает, что справится. Его кольчуга, усиленная стальными пластинками, доходит почти до колен. Наверное, не стоило натягивать на себя столько железа, но Лика настояла… похоже, она очень озабочена сохранением его шкурки в целости. Саша мог бы голову на кон поставить – девочка втюрилась. И похоже, это серьезно… во всяком случае, ее глаза начинают сиять, когда взгляд падает на Мишку.
Петр…
Годы кабинетной работы берут свое, уже не та подвижность, уже нет той силы в некогда способных, пожалуй, гнуть подковы руках. Правда, тяжелый кистень в какой-то мере компенсирует эти недостатки. И все же Саша беспокоился за новоиспеченного члена Команды, его подготовка оставляет желать лучшего, а времени на тренинг нет. Пять часов тренажера – это, можно сказать, ничто.
Максим…
Пацан молодой, жилистый, подвижный. Несколько лет – и из него выйдет отменный боец. Только эти несколько лет – в будущем, а будущее не определено. Кто знает, как закончится сегодняшний день. Макс утверждает, что занимался китайскими единоборствами. Вот и сейчас нервно крутит в руке катану. Если бы и в самом деле занимался, то не нервничал бы так сейчас. Восточные единоборства – философия, не просто умение махать руками и ногами. Ох, не от желания ли покрасоваться перед Ниночкой вышло это заявление.
Ниночка…
Зачем, зачем она полезла во все это. Да, она хороша, просто загляденье – высокая точеная фигурка в тоненькой кольчуге, больше декоративной, чем способной от чего-нибудь защитить. Шлем с белым пером цапли оставляет лицо открытым, из-под металла видны Ниночкины глаза… Она и сегодня не отказалась от изысканного макияжа, а ведь краска может помешать, может ущипнуть глаз в самый неподходящий момент. А здесь ведь не подиум, где на модель обращены лишь взгляды да объективы многочисленных камер. Но Нина абсолютно не хотела слушать советов – Саша даже не предполагал, что девушка может проявить такое упрямство. И так и не смог втолковать ей, что они не на показ мод в стиле ретро идут.
Геннадий…
Как ни странно, за него Саша переживал менее всего. Хорошо развит физически, неплохо владеет самбо… подвижен. Парень не стал утяжелять себя латами, только легкая кольчуга – в бою основной упор на ловкость, а не на способность держать удары. Капитан должен справиться, и все же ему, как и другим, будет тяжело. И оружие у него странное, непривычное, чем-то похожее на полицейскую дубинку американского образца, но с острыми клинками на концах. Остается надеяться, что с этой железкой Генка справится.
Борис…
Знакомые лица. Этот – не подведет, на него можно положиться, и Саша понимает, что Борька, да он сам – единственные, кому предстоит выдержать основной натиск. Как бы ни хорохорилась молодежь… он усмехнулся, вдруг поймав себя на мысли, что считает большинство членов Команды зелеными салагами. Что ж, в этом есть доля истины. И в предстоящей схватке его тяжелый двуручник и Борькина секира – именно в них вся надежда Команды.
Лика…
Она все такая же – стройная фигура, сияющая кольчуга, тяжелый арбалет. На бедре – меч… даже не меч, скорее просто шпага, толку от нее немного. Стрелок она неплохой, но скорострельность арбалета невысока, да и толку от железного болта сейчас тоже будет немного. И все же утешает уже то, что Лика будет стоять во второй линии – и, возможно, у нее будет больше шансов.
Наташа, Стас, Лонг, Биг, Олег…
Их сейчас нет, и никогда уже не будет. Теперь место Наташи рядом с Ликой занимает Ниночка. Управится ли девушка с арбалетом? В тренажерном зале управлялась неплохо, а здесь, в бою? Команда слаба, Саша может в этом признаться, хотя бы себе самому. Эти сволочи сделали все, чтобы добиться победы заранее. Они почти достигли этого… И остается только доказать самим себе, им и Большому Жюри, что «почти» – не считается.
Женька…
Сегодня он не стоит в строю. И неизвестно, будет ли стоять хоть когда-нибудь. Киберпротез сделать недолго, но на сращивание нервной системы с электронно-механическими конструкциями требуется время. Много времени. Пройдет не менее нескольких месяцев, прежде чем он сможет покинуть саркофаг медблока. Обещают, что внешне различия между живой ногой и протезом будут незаметны.
Дан…
Какого черта понесло коротышку в это дело? Это не его бой, не его Спор. Представительство СПБ на Земле потихоньку восстанавливается, уже вчера прибыло трое новых сотрудников. Дан стал главой российского филиала… не похоже, чтобы он был этим особо доволен. И зачем-то теперь стоит рядом с ними, маленький, упитанный. Он так не похож на бойца, и меч в его руке выглядит немного смешно. Трошин честно пытался отговорить Лигова от участия в Арене, но тот вдруг уперся – и настоял на своем. И не стал объяснять своих побуждений.
Тихо поскрипывал песок под ногами. Воздух, свежий и прохладный, был приятен и в то же время совершенно неподвижен. Здесь не было ветра, не светило солнце – чтобы слепящие лучи не дали, не дай бог, кому-то преимущества. Ровный, рассеянный свет, идущий со всех сторон сразу, заливал арену. Они стояли молча, восемь людей, и один чужой, вдруг решивший считать себя человеком. Они ждали…
Прошла уже неделя с того дня, как Трошин и его друзья взяли штурмом здание «Арены». И многое изменилось – по крайней мере для них, для Команды. Нет, розыск не прекратился, просто первые напряженные дни постепенно сменились обычными серыми буднями. Новых указаний сверху не поступало, разыскиваемые не объявлялись… патрули по-прежнему искали глазами лица из ориентировок, но делалось это уже, скорее, по инерции. Те, кто еще недавно орал в телефонную трубку и грозил всяческими карами за нулевую результативность проводимых мероприятий, теперь вспоминали об этом лишь изредка. Замолкли и журналисты – и не раз, наверное, уже подготовленный материал о «гнусных бандитах» отправлялся в корзину, сопровождаемый равнодушной ухмылкой редактора – время шло, охочим до сенсаций зрителям и читателям нужны были новые горячие факты и новые разоблачения.
Эта неделя превратилась в странную вереницу событий, в ходе которых Трошин часто ощущал себя то главным действующим лицом, то зрителем на последнем ряду. В памяти все смешалось – допрос с пристрастием, перемещение на пересадочную станцию, требование встречи с Большим Жюри. Конечно, если бы не Лигов, вряд ли они смогли бы сделать хоть что-нибудь, Саша это признавал и был безгранично благодарен Дану за все. Как оказалось, у коротышки в СПБ были неплохие связи – и там, далеко за пределами Земли, связи и знакомства играли немалую роль. Их выслушали. Большое Жюри совещалось не так уж и долго, и решение, им вынесенное, было именно тем, какого и ждал Саша. Арена.
Нет, обвинения в адрес далатиан так и не были выдвинуты – как, собственно, и предполагал Дан. Да, имело место убийство, можно сказать, массовое – но и в этом случае речь шла только о сотрудниках СПБ, люди же, не имея гражданства Ассамблеи, не попадали под ее юрисдикцию. То ли руководство СПБ сочло нецелесообразным раздувать конфликт, то ли правящие круги Далата приняли соответствующие меры – так или иначе, но шум вокруг уничтожения баз СПБ утих, не успев как следует начаться.
А вот вокруг предстоящей Арены ходило немало разговоров. И даже не потому, что эта схватка должна была решить, по сути, будет ли существовать человечество или нет. Это по большому счету мало кого волновало, кроме нескольких представителей того самого человечества – в галактике существуют сотни и сотни рас, слыхом не слыхивавших об Ассамблее, одной больше, одной меньше… Дело было в другом.
Первоначальное решение Большого Жюри было не в пользу землян. Команда, фактически уничтоженная, по их мнению, не могла принимать участие в Арене. Индивидуальная наладка системы психоматриц требовала времени, и немалого, а откладывать дату и время Арены… таких прецедентов не было. Срок назначен и, следовательно, должен был быть соблюден. Землянам было предложено в качестве утешения гражданство Ассамблеи – не Земле, а именно землянам, отдельным представителям планеты. А сама планета должна была отойти далатианам на второй срок, – и весьма вероятно, что в течение этого срока метаморфам удалось бы достичь своей цели, превратив планету в радиоактивный ад, столь милый их трансформируемым сердцам. На разбирательстве далатиане присутствовали в своей естественной форме – в виде сгустков протоплазмы, не имеющих определенных очертаний, постоянно изменяющихся и «текущих». Только Штерн почему-то предпочел свою, привычную для Трошина, оболочку – и Саша заметил, как при
