уйдет, а пацанам как-то жить надо, да и Писарь наше общее дело делает, не гоже так.
— Я свободный художник, — возразил Сергей, — меня ничто во времени не ограничивает.
— Тем более что свободный, — продолжал настаивать Тягун, — поэтому предлагаю назначить награду за голову Мирзы.
— Правильно, — поддержал его Соловей.
— Верно говоришь, — Крытому понравилось предложение Тягуна, — если удастся поставить крест на самозваном воре, то это убережет нас от войны, сэкономит лавэ, а главное — людские жизни. Предлагаю выделить сто штук зелени.
По-видимому, никто не ожидал услышать такую цифру, и, может быть, поэтому наступившая тишина казалась особенно гнетущей. В этот миг заговорил Никитин:
— Какая награда, о чем вы толкуете? — взгляд его стал твердым. — Я не ради воздуха, — он умышленно назвал деньги пренебрежительным словом, затеял этот цирк, а чтобы помочь вам.
— Прости, друг, но мы не дешевые барыги, — грубо сказал Крытый, — не мне тебе рассказывать, как наживается наше нелегкое добро. И лавэ тратим не на заграничные виллы, а на нужды братвы, теряющей здоровье в лагерях и на пересылках. Ты такой же урка, как и любой из нас, поэтому мы высоко ценим твою жизнь. Я прав? — спросил он, обводя взглядом присутствующих. — Нам подачки не нужны, мы не биксы голимые, которые не могут за себя ответить, поэтому если отказываешься от денег, то мы скажем тебе спасибо и останемся друзьями, а свои проблемы будем решать сами.
Сергей смутился, не зная что сказать, — и тут ему на помощь пришел Корин.
Откашлявшись, Доктор начал:
— Колек, не наседай на него, у пацана босяцкая душа. Уверен, что он не хотел никого обижать, а только из понятий чести отказался от лавэ. Коля правильно все объяснил, надеюсь, что и Писарь все понял, — Василий Григорьевич многозначительно посмотрел на Сергея.
— Ну да… — кивнул Никитин.
— Тогда занимайся Мирзой, — последовал ответ.
На том и порешили…
Разъезжаясь, участники воровской сходки договорились поддерживать связь через Корина. Полчаса спустя несколько иномарок мчались по Бориспольскому шоссе со скоростью ста пятидесяти километров, но менты с радарами, стоявшие вдоль трассы, не посмели остановить роскошные тачки…
Самид Мирзоев стоял у окна своего офиса и глядел на мокрый, будто бы слюдой покрытый асфальт.
Занятый своими мыслями, он не обращал внимания на спешащих по своим делам немцев, обходящих редкие лужи от прошедшего дождя, сиротливо темнеющих на тротуаре берлинской улицы Курфюрстендамм.
Из оцепенения его вывел голос хорошенькой секретарши Вали, приехавшей в Берлин заработать валюту в качестве горничной, как говорили в одной московской фирме «работодатели», и оказавшейся в заурядном борделе без паспорта и без средств к существованию. Там с ней и познакомился Самид.
Молодая, весьма неглупая женщина, блондинка с пышными формами, к тому же говорящая по- немецки, сразу понравилась горячему джигиту.
Узнав из разговора с начинающей проституткой о том, что она владеет немецким и быстро печатает на машинке, Самид предложил ей место секретаря у себя на фирме. Получив согласие девушки и выплатив отступные хозяйке борделя, он снял для нее небольшую квартирку в бывшей части Восточного Берлина, недалеко от Александрплац.
Испытывая чувство благодарности к своему новому хозяину, Валентина Анатольевна Перцева, как было записано в паспорте новой секретарши, с энтузиазмом приступила к выполнению своих обязанностей.
Вдвойне усилилось ее рвение, когда она узнала о размере своего жалованья, — Самид, сам не зная, почему, решил на этот раз не скупиться.
Валентину не смущало, что шеф бывал с ней излишне груб и частенько раскладывал на огромном письменном столе. Ко всем недостаткам Мирзоева она относилась философски — если такое слово вообще входило в ее словарный запас.
Вот и теперь, когда она вошла в кабинет, чтобы напомнить шефу о предстоящей встрече, в ответ услышала лишь унылый вздох, сопровождаемый похотливым взглядом.
Приблизившись к секретарше вплотную, Самид грубо, по-животному схватил ее за грудь.
— Что-то давно ты меня не баловала, — усевшись в кресло и расстегнув ремень брюк, он с силой усадил ее себе на колени…
В самый неподходящий момент открылась дверь, и на пороге возник один из его телохранителей. Не прерывая приятного занятия, Мирзоев бросил вошедшему:
— Выйди.
— Там звонит ваш брат из Киева… — робко начал вошедший.
— Я сказал — закрой дверь и скажи Палладу, пусть перезвонит через час, — рявкнул выведенный из себя босс.
В назначенное время звонок из Киева раздался вновь. Секретарша, к тому времени освободившаяся от одной из своих «обязанностей», связалась из приемной с кабинетом шефа:
— Господин Мирзоев, — она всегда, даже когда он приезжал к ней домой, называла его подобным образом, — возьмите трубку, вам звонит ваш брат.
Самид схватил телефон и, не дожидаясь, пока на том конце провода что-нибудь ответят, крикнул в трубку:
— Почему так долго не звонил?
— Я звонил, но…
— Никаких «но», — прервал брата Самид, — что, в Киеве нет телефонов или номер забыл? Какие новости?
— Беда у нас, — сказал Паллад, — Махмуда и его людей застрелили.
— Кто? Почему? — на обрюзгшем лице выступили красные пятна.
— Не знаю, Самид, — ответил двоюродный брат.
— Я так и знал, что тебе ничего нельзя доверять, — вконец разозлился шеф, — учись работать у Эльгама. Они в Одессе и Симферополе сделали все как надо, один ты обосрался. Надеюсь, что хоть с ментами не будет прокола? спросил Мирза.
— Да, с этой стороны все в порядке, — поспешно ответил брат.
— И на том спасибо, — успокаиваясь, сказал Мирзоев, — узнай, что случилось с Махмудом, кто их убил?
— Постараюсь, — заверил брат, — только мне еще люди нужны.
— Пришлю к тебе Руслана, — пообещал Самид и предостерегающе добавил:
— Спаси Аллах тебя их потерять, своей рукой кишки наизнанку выверну, пообещал напоследок Мирзоев и повесил трубку.
Спустя несколько минут, в комнате появился Тахир — на этот раз у него были хорошие новости.
— Нашел! — весело воскликнул он, подходя ближе к столу патрона.
— Кого?
— Кольщика… Ты ведь сам мне сказал — бросай все и иди искать…
— Ну хоть одно хорошее известие, — насилу улыбнулся Самид. — Где он?
— В машине у меня… Позвать?
Неожиданно лоб Мирзоева покрылся испариной — а вдруг Тахир по незнанию привез настоящего вора? А вдруг тот его сейчас зарежет, убьет, а вдруг…
— У него татуировок столько же, сколько у тебя волосков на заднице, весело подмигнул Тахир.
— А ты что их — считал?
— Татуировки?
— Нет, мои волоски…
Тахир замялся:
