– Я сначала схожу в туалет. Я быстро. А ты оставайся с мистером Ричером.
Девочка с серьезным видом кивнула. Мистер Ричер уселся напротив нее, и они принялись откровенно разглядывать друг друга. Ричер не знал, что увидела она, а он смотрел на живой оригинал фотографии из бумажника Кармен. Густые, пшеничного цвета волосы, завязанные в хвостик; совсем не подходящие к волосам широко раскрытые темные глаза, глядящие сейчас на него, а не в объектив фотоаппарата; маленький носик, неулыбчивый рот. И великолепная кожа, похожая на влажный розовый бархат.
– А вы где ходили в школу? – спросила она. – Тоже здесь?
– Нет, я ходил в разные школы, – ответил Ричер. – Я много переезжал с места на место.
– Значит, вы не ходили все время в одну и ту же школу?
Ричер покачал головой.
– Я учился в одной и той же школе по несколько месяцев.
Элли сосредоточенно задумалась. Не стала спрашивать почему. Просто изучала его слова с точки зрения недостатков и достоинств.
– Как же вы запоминали, где что находится? Например, туалет. Вы и учительницу могли забыть и назвать ее другим именем.
– Когда ты молодой, ты все прекрасно запоминаешь. А когда становишься взрослым, начинаешь многое забывать.
– Я тоже забываю, – сказала она. – Вот, например, как выглядит мой папа. Он в тюрьме. Но по-моему, он скоро вернется домой.
– Да, вернется.
– А где вы ходили в школу, когда вам было шесть с половиной лет, как мне?
Школа была центром ее вселенной. Ричер стал вспоминать. Когда ему было шесть с половиной, война во Вьетнаме еще не достигла своего пика, но уже шла вовсю, и его отец наверняка в то время находился где-то там. Значит, тот год разделился между Гуамом и Манилой. По большей части Ричер жил в Маниле, судя по его воспоминаниям о домах и растительности, местах, где он играл и прятался.
– На Филиппинах, – ответил он.
– Это тоже в Техасе? – спросила Элли.
– Нет, это острова, которые находятся между Тихим океаном и Южно-Китайским морем. Прямо в океане. Далеко отсюда.
– Океан, – проговорила она с сомнением. – А он в Америке?
– В твоей школе на стене висит карта?
– Висит. Карта всего мира.
– Так вот, океаны – это все, что закрашено голубым.
– Там много голубого.
– Точно, – подтвердил Ричер.
– Моя мама ходила в школу в Калифорнии.
– Калифорния тоже есть на карте. Найди Техас и посмотри налево.
Он заметил, что она смотрит на свои руки, пытаясь вспомнить, которая из них правая, а которая левая. Затем она подняла голову и взглянула ему через плечо. Ричер обернулся и обнаружил, что Кармен возвращается, но ей пришлось задержаться из-за компании торговых агентов, которые как раз в этот момент начали подниматься, выбираясь из своей кабинки. Она подождала, когда они дойдут до двери и освободят проход, затем быстро подошла к столику и села одним грациозным движением. Она прижалась к Элли, обняла ее одной рукой, а другой принялась щекотать, получив в награду радостный визг. Официантка рассчиталась с тремя посетителями и подошла к ним с блокнотом и карандашом в руках.
– Три кока-колы с мороженым, пожалуйста, – громко и четко проговорила Элли.
Официантка записала заказ, сказала:
– Сейчас принесу, дорогая, – и ушла.
– Нормально? – спросила Кармен.
Ричер кивнул. Как и запах начальной школы, он помнил вкус этого напитка. Впервые он попробовал кока-колу в Берлине, в гарнизонной столовой, низком куонсетском[9] ангаре, оставшемся после оккупации города четырьмя странами. Стоял теплый летний день, никаких кондиционеров не было, и Ричер помнил ощущение горячей кожи и пузырьков, щекочущих нос.
– Вообще-то это глупо, – заявила Элли. – Мороженое плавает в кока-коле, значит, оно должно называться «мороженое с кока-колой».
Ричер улыбнулся, вспомнив, что в ее возрасте думал примерно так же и был возмущен и удивлен нелогичностью мира, в котором он должен жить.
– Совсем как начальная школа, – сказал он. – Начальная – значит легкая, так считается. Но я помню, что мне было совсем не легко, и я тогда думал, что школа должна называться «трудная школа».
Элли с серьезным видом посмотрела на него и сказала:
– А мне она не кажется трудной. Но может, в океане учиться сложнее.
– Или ты умнее меня.
Она задумалась над его словами.
– Я умнее некоторых ребят, – сказала она. – Например, умнее Пегги. Она застряла на словах из трех букв, а еще она думает, что слово «зоопарк» пишется с большой буквы.
У Ричера не нашлось подходящего ответа, и он надеялся, что Кармен ему поможет, но тут появилась официантка с оловянным подносом, на котором стояли три высоких бокала. Она с церемонным видом поставила их на стол, прошептала Элли: «Наслаждайся» – и ушла. Но бокалы оказались примерно в фут высотой, да еще соломка добавляла шесть дюймов, а подбородок Элли едва доставал до стола, так что ее рот был далеко от того места, где ему хотелось быть.
– Хочешь, я подержу? – спросила Кармен. – Или встанешь на колени?
Элли задумалась, и Ричер понял, что эта малышка не принимает легких поспешных решений. В этом она была чем-то похожа на него. Он всегда слишком серьезно относился к окружающему миру. Дети в каждой новой школе потешались над ним, правда, как правило, всего один раз.
– Я встану на колени, – сказала она наконец.
Получилось не совсем на колени. Элли встала на виниловую скамейку и наклонилась над столом, опершись ладонями возле основания бокала и наклонив над ним голову. Отличный способ, не хуже любого другого, подумал Ричер. Она начала втягивать в себя кока-колу, и он посмотрел на свой бокал, где плавал круглый жирный шарик мороженого. Кола оказалась слишком сладкой, словно ее сделали из разведенного в неправильной пропорции сиропа. Пузырьки были огромными и какими-то искусственными. Вкус у всего этого был ужасающий. Ничего общего с детскими воспоминаниями о летнем дне в Германии.
– Вам не нравится? – спросила Элли.
У нее был полный рот, и она слегка забрызгала его рукав.
– Я ничего не сказал.
– Вы сделали смешное лицо.
– Слишком сладко, – ответил Ричер. – Я боюсь за свои зубы. Да и твоим тоже не поздоровится.
Элли скорчила гримасу, словно показывала зубы дантисту.
– Не имеет значения, – заявила она. – Они все равно выпадут. У Пегги уже два выпало.
Затем она снова наклонилась к своему бокалу и допила кока-колу, а потом принялась тыкать в дно соломкой, пока мороженое не растаяло, и тогда она его тоже высосала.
– Если хотите, я могу и ваше допить, – предложила она.
– Нет, тебя вытошнит в машине, – сказала ее мать.
– Не вытошнит, честное слово.
– Нет, – повторила Кармен. – А теперь сходи в туалет, ладно? До дома далеко.
– Я уже ходила, – возразила Элли. – Мы всегда ходим в школе, перед тем как выйти на улицу. Строем. Нам приходится. Водителю автобуса не нравится, когда мы писаем на сиденья.
Она с довольным видом рассмеялась.
– Элли! – возмутилась Кармен.
– Извини, мама. Но так делают только мальчики. Я бы никогда не стала.
– Все равно сходи еще раз, ладно?
