— Эфиопка. Любовница Ниммура. Женщина, которую она называет возеро Тессэ. Я слышал про нее. Она была замужем за русским охотником, перед тем как стать шлюхой Мека Ниммура.
Фон Шиллер пробежал через комнату и схватил женщину за ворот одежды, рывком подняв на ноги с такой силой, что ребенок вылетел из ее рук и с ревом упал на пол.
— Спроси ее, где женщина, — велел Шиллер.
Мать вырвалась из его рук и опустилась на пол, пытаясь утешить вопящего младенца. Ного схватил ее и ударил по лицу, чтобы привлечь внимание к себе. Она прижала ребенка к груди и поспешно ответила.
— Она не знает, — перевел полковник. — Думает, что она все еще в Дэбрэ-Мариам.
— Уберите отсюда эту грязную сучку! — Фон Шиллер кивнул в сторону женщины и ее ребенка. Ного вытащил их из дома. — Что еще вы знаете о женщине Мека Ниммура? — спокойнее спросил миллиардер, когда полковник вернулся.
— Она происходит из благородной семьи, кровная родственница Рас Тафари Маконнена, старого императора Хайле Селассие.
— Если она женщина Мека Ниммура, значит, пришла прямо из лагеря Харпера и сможет рассказать такое, о чем и понятия не имеет это грязное существо.
— Это правда, герр фон Шиллер. Но если она не захочет говорить…
— Она мне нужна, — сказал немец. — Привезите ее сюда. Хелм поговорит с ней. Я уверен, что он сумеет уговорить женщину Ниммура.
— Она — важное лицо. Ее семья имеет большое влияние. — Ного задумался. — С другой стороны, она — сообщница известного бандита. Этого достаточно для ареста. Я отправлю отряд своих людей под предводительством одного из самых доверенных офицеров с приказом немедленно задержать ее. — Он поколебался. — Если женщину придется сурово допрашивать, лучше бы ей не возвращаться к друзьям в Аддис-Абебе. Они могут создать проблемы для всех нас. Даже для вас, герр фон Шиллер.
— И что вы предлагаете? — поинтересовался немец.
— Когда она ответит на все вопросы, произойдет несчастный случай, — предложил Ного.
— Делайте, что необходимо, — приказал фон Шиллер. — Оставляю детали вам. Только пусть с этой женщиной разберутся как следует. С меня довольно халтуры. — С этими словами он посмотрел на Нахута Гудцаби, который опустил голову и покраснел.
Они провели почти два дня в святилище Осириса в длинной галерее. Ни один древний язычник не изучал тексты на стенах столь алчно, как Николас и Ройан. Так же внимательно они рассматривали и яркие изображения бога.
Археологи по очереди зачитывали отрывки из текстов на стеле Тануса, выписанные Ройан в блокнот, повторяя их, пока не выучили наизусть. Когда Николас читал, его спутница внимательно смотрела на стены, пытаясь распознать связь.
— «Моя любовь — сосуд холодной воды в пустыне. Моя любовь — знамя, развевающееся на ветру. Моя любовь — первый крик новорожденного», — прочитал Харпер.
Ройан отвела взгляд от стены, которую изучала с пристальным вниманием, и улыбнулась.
— Иногда Таита становится очень мил, верно? — сказала она. — Такой романтик.
— Сосредоточься, ради всего святого. Мы не на уроке поэзии. Мы занимаемся серьезным делом.
— Варвар, — пробормотала Ройан, но послушно повернулась к стене.
— Теперь подумай над этим еще раз, — велел Николас и зачитал: — «Мы в долине тысячи соединений: ребенка с матерью, мужчины с женщиной, друга с другом, учителя с учеником, двух полов».
— Ты в третий раз за утро зачитываешь эту цитату. Что в ней так сильно тебя привлекает? — Ройан не повернулась к Харперу, но ее шея явно покраснела.
— Прости! Я думал, что ты найдешь ее не менее романтичной, чем предыдущую, — пробормотал англичанин. — Тогда попробуем это: «Я страдал и любил. Я противостоял ветрам и шторму. Стрела пронзила мою плоть, но не повредила мне. Я остерегся ложного пути, лежащего прямо передо мной. Я избрал скрытую лестницу к тронам богов».
Ройан оглядела длинную галерею.
— Да, может быть, что-то из этого. «Ложного пути, лежащего прямо передо мной… Я избрал скрытую лестницу…»
— Мы немного переутомились. Кидаемся на приманки, как голодная форель.
Она поднялась, откидывая потные пряди со лба.
— О, Ники, это так лишает сил, когда не знаешь, откуда начать.
— Мужайся, девица. — Харпер изобразил жизнерадостность, которой на самом деле не было. — Начнем сначала, как велел твой друг Таита. Попробуем вернуться к этому. — Он прижал руку к сердцу, как викторианский актер, и с наигранной страстью прочитал: — «Гриф поднимается на могучих крыльях навстречу солнцу…»
Она негромко рассмеялась его дурачеству, а потом ее взгляд соскользнул с лица Николаса и уперся в стену. Неожиданно Ройан вздрогнула.
— Гриф! — выпалила она, указывая за спину Харпера.
Он обернулся и посмотрел в указанном направлении.
Там действительно имелось изображение величественной птицы с яркими глазами и желтым изогнутым клювом. Кончики перьев на широко раскрытых крыльях были обведены яркими красками. Оба уставились на него, а потом Ройан подняла голову к потолку и коснулась руки Николаса, призывая тоже обратить внимание.
— Солнце! — прошептала она. На самом верху купола был изображен золотой диск солнца Ра. Казалось, его тепло изгоняет тени. Лучи тянулись во всех направлениях, но один из них следовал по изгибу стены и охватывал грифа своим сиянием.
— «Гриф поднимается навстречу солнцу…» — повторила она. — Может быть, Таита говорил буквально?
Николас подошел поближе к фреске, внимательно осмотрел ее, проведя руками по крыльям, брюху и жестоким кривым когтям. Стена под краской была совершенно гладкой. Никаких неровностей не обнаружилось.
— Голова, Ники. Посмотри на голову птицы! — Ройан подпрыгнула, пытаясь дотянуться до фрески, но не смогла. Она умоляюще повернулась к Харперу. — Сделай это — ты гораздо выше меня.
И только тогда англичанин заметил небольшую тень, которую отбрасывала голова птицы в свете прожектора. Коснувшись ее, он нащупал выпуклость, выступающую за пределы стены. Николас провел пальцами по голове грифа и обнаружил, что клюв был частью изображения.
— Ты нащупал какие-нибудь швы в штукатурке? — спросила Ройан.
— Нет, — покачал головой Николас. — Она гладкая. Выглядит частью основной стены.
— «Гриф поднимается навстречу солнцу…» — настаивала она. — Там нельзя ничего сдвинуть? Попробуй подтолкнуть голову к изображению солнца.
Он обхватил выпуклую голову птицы и принялся толкать вверх.
— Ничего! — простонал Харпер.
— Это стояло здесь четыре тысячи лет. — Ройан прыгала на одной ноге от огорчения. — Черт подери, Ники, если там есть движущаяся часть, она застряла. Сильнее! Толкай сильнее!
Он поднялся и положил обе руки на нижнюю часть изображения головы. На шее выступили жилы, к лицу прилила кровь, сделав его ярко-красным.
— Сильнее! — просила Ройан, но Николас опустил руки и сделал шаг назад.
— Нет, — хриплым от усилий голосом проговорил он. — Голова цельная и не движется.
— Подними меня. Я хочу посмотреть.
— С огромным удовольствием. Годится любой предлог, чтобы коснуться тебя похотливыми руками. — Он встал за ее спиной и поднял за талию, чтобы Ройан могла видеть голову птицы.
Она быстро ощупала ее кончиками пальцев и радостно воскликнула:
— Ники! Ты что-то сдвинул с места. Краска вокруг головы потрескалась. Я чувствую. Подними меня повыше.
Он закряхтел от усилия, но поднял ее еще на фут.
— Да, абсолютно точно! — закричала Ройан. — Что-то стронулось. В стене над головой появилась
