техники их фотографии будут в ближайшие десять минут отсканированы и посланы нам электронной почтой.
– А плохая? – осведомился Стайвесант.
– После.
Меньше чем через десять минут в зал торопливо вошел агент, принесший стопку листов бумаги. Девяносто четыре лица. Ричер работал быстро. Просмотрел все снимки. Ни одного даже отдаленно похожего.
– Теперь новость плохая, – сказал Бэннон. – В полицейском управлении Бисмарка в штатском никто не ходит.
– Тот человек был бисмаркским копом, – сказал Ричер.
– Нет, – возразил Бэннон. – Он не был бисмаркским копом. В лучшем случае он прикидывался бисмаркским копом.
Ричер промолчал.
– Так что, боюсь, ничего не изменилось, – продолжал Бэннон. – Мы все еще ищем человека, работавшего в Секретной службе.
Когда Ричер, Нигли и Стайвесант возвратились в здание Казначейства, их ожидал штатный сотрудник Управления по исследованию средств защиты. Он был примерно одних с Ричером лет и походил на университетского профессора. Звали его Суэйном. Суэйн отвел Нигли и Ричера в помещение, бывшее чем- то средним между библиотекой и лекционным залом.
– Что думает ФБР, мне известно, – сказал Суэйн.
– Вы в это верите? – спросил Ричер.
– Я не считаю это невозможным, – сказал Суэйн. – Однако аналогичным образом у меня нет причин и верить в это. Вы ведь брат Джо Ричера, не так ли?
Ричер кивнул.
– Он любил произвольные рассуждения.
– Я их тоже люблю, – отозвался Ричер. – У вас они имеются?
– У меня такое чувство, что данная ситуация отличается от всего, с чем мне приходилось сталкиваться. Налицо явная ненависть. Все покушения распадаются на две группы, идеологические и функциональные. При функциональном покушении вы считаете необходимым избавиться от кого-то по конкретным причинам политического или экономического толка. При идеологическом – убиваете человека просто потому, что ненавидите его. Однако ненависть, как правило, нетрудно скрыть. Но на сей раз ненависть лезет в глаза. Эти люди пошли на большие хлопоты и немалый риск, чтобы мы наверняка узнали о ней.
– И каков же ваш вывод?
– По-моему, начальный этап выглядит весьма необычно. Те же письма. Подумайте, какой риск с ними связан. Стало быть, они считали, что дело того стоит.
– Хотя оно и не стоило, – сказала Нигли. – Армстронг ни одного их письма так и не увидел. Они попусту тратили время.
– Простое неведение, – отозвался Суэйн. – Вот вам было известно, что мы никогда не сообщаем нашим подопечным об угрозах?
– Нет, – ответила Нигли. – Меня это удивило.
– И никому об этом не известно. Я чувствую, вся эта затея носит личный характер. И нацелена на него, не на нас.
– У вас есть конкретные основания для такого чувства? – спросил Ричер.
– Вам они покажутся наивными, – сказал Суэйн. – Я просто-напросто не верю, что кто-либо работающий или работавший у нас убил бы других двух Армстронгов.
Ричер пожал плечами.
– И вот что еще, – сказал Суэйн. – Думаю, мы ошиблись в подсчетах. Сколько посланий мы получили?
– Пять, – ответил Ричер.
– Нет, – сказал Суэйн. – Я полагаю, их было шесть.
– Где же шестое?
– В Нендике, – ответил Суэйн. – Я считаю, что Нендик, доставивший второе послание, сам представлял собой третье.
– В таком случае их восемь, – сказала Нигли. – Каждое из убийств в Миннесоте и Колорадо следует считать сообщением.
– Совершенно верно, – подтвердил Суэйн. – Вы понимаете, что я имею в виду? Все было направлено на то, чтобы внушить страх. Все их шаги, до единого.
Ричер смотрел в пол:
– А для чего понадобился отпечаток большого пальца?
– Для похвальбы, – ответил Суэйн.
– Пожалуй, я уступлю искушению, – сказал Ричер, – и уподоблюсь Джо. Я ношу его костюм. Общаюсь с его старыми коллегами. Так что теперь и я попробую пуститься в произвольные рассуждения. Сдается мне, мы кое-что упустили. Думаю, нам следует вернуться к отпечатку. По нашим предположениям, они считают,
