ему с сотового телефона, который был продан компании «Специализированные службы Индианы». Эмерсон поручил молодому детективу выяснить, чем занимаются эти службы и где находятся, а телефонную фирму попросил отследить местонахождение мобильника. Результаты получились неутешительными. «Специализированные службы Индианы» оказались тупиком, поскольку ими владела оффшорная компания, зарегистрированная на Бермудах и не имеющая местного адреса. Однако телефонная фирма сообщила, что мобильник не движется и его положение фиксируется сразу тремя датчиками, из чего следовало, что он находится где-то в центре города и триангуляцию будет совсем несложно осуществить.
Розмари Барр удалось уговорить дежурного охранника пропустить ее на шестой этаж больницы, где она получила внеочередное разрешение на посещение брата. Но когда она вошла в его палату, оказалось, что он крепко спит. Ее желание поговорить с ним не осуществилось. Розмари просидела рядом с Джеймсом тридцать минут, но он так и не проснулся. Она смотрела на мониторы. Сердце брата билось сильно и ритмично. Дыхание оставалось ровным. Он был все еще прикован к койке, а голова зафиксирована, и тело оставалось совершенно неподвижным. Розмари проверила историю его болезни, чтобы убедиться, что за ним правильно ухаживают, и увидела в ней последнюю запись: «Возможно, ранний ПД».
Она не поняла, что это значит, а в такое время не могла найти врача, который бы все объяснил.
Телефонная фирма определила местонахождение мобильника на крупномасштабной карте города и послала по факсу карту Эмерсону. Он оторвал распечатку и минут пять ее разглядывал, пытаясь разобраться. Старший детектив искал точку, где сходились бы три стрелки — из отеля, бара и ресторана. Однако они сошлись на пустой стоянке под автострадой. Эмерсон представил себе Ричера, спящего в картонном ящике. Чуть позднее он пришел к выводу, что тот бросил телефон, и это подтвердили десять минут спустя полицейские из патрульной машины, которых он туда послал.
А потом, механически, Эмерсон включил свой компьютер и набрал номера автомобилей, которые ему сообщил Ричер. И тут же получил сообщение, что это старые модели «кадиллак-девилл», черного цвета, зарегистрированные на «Специализированные службы Индианы». Он написал на листе бумаги слово «тупик» и положил лист в папку.
Ричер просыпался всякий раз, когда включался двигатель лифта. Звуки сначала рапространялись по шахте, затем лифт начинал движение. Первые три раза звуки оказались ложной тревогой. Какие-то клерки закончили работу и отправились домой. Каждые сорок минут они поодиночке спускались вниз, устало подходили к своим машинам и уезжали. Три раза воздух наполнялся холодными выхлопами неразогретых двигателей, после чего наступала тишина и Ричер вновь погружался в сон.
На четвертый раз заснуть не удалось. Когда снова заработал лифт, Ричер посмотрел на часы: одиннадцать сорок пять. Шоу начинается! Он немного подождал и услышал, как открываются двери лифта. Теперь это был не одинокий клерк в строгом костюме — в гараж шла шумная толпа. Восемь или десять человек. Вся команда, ведущая одиннадцатичасовые новости на Эн-би-си.
Ричер опустился как можно ниже на пассажирском сиденье, спрятав трубу в складках рубашки. Металл холодил кожу живота. Ричер смотрел в потолок «мустанга» и ждал.
Грузный парень в мешковатых джинсах протопал в темноте всего в пяти футах от переднего бампера «мустанга». У него была клочковатая серая бородка. Из-под расстегнутого хлопкового кардигана виднелась футболка с надписью «Greatful Dead»[20]. Нет, этот тип не показывался на экране телевизора. Наверное, оператор. Он направился к серебристому пикапу и сел за руль. За ним появился человек в костюме из акульей кожи, с оранжевым макияжем. У него были длинные волосы и белые зубы. Наверное, ведет какую-нибудь программу про погоду или спорт. Он проследовал мимо «мустанга» с другой стороны и сел в белый «форд-таурус». Затем пришли три женщины, молодые, в повседневной одежде, возможно — режиссер, администратор и видеоредактор. Они протиснулись между багажником «мустанга» и фургоном. Машина трижды качнулась. Затем дамы попрощались, и каждая села в свой автомобиль.
Потом мимо прошли еще три человека.
Наконец появилась Энн Янни.
Ричер заметил ее только после того, как она положила руку на ручку дверцы. Она остановилась и что-то сказала кому-то из коллег. Выслушала ответ, произнесла еще несколько слов, после чего распахнула дверцу. Янни пристроилась на сиденье боком, одновременно наклонив голову. На ней были старые джинсы и новая шелковая блузка. Ричер догадался, что Янни в кадре снимали сидящей за столом, так что была видна только верхняя часть тела. Ее волосы были жесткими от лака. Она повернулась и захлопнула дверцу. И только после этого посмотрела направо.
— Ведите себя тихо, иначе я вас пристрелю, — сказал ей Ричер.
Он приставил к ее боку трубу от домкрата, не вынимая трубы из-под своей рубашки. Шириной в два дюйма, длинная и прямая, она напоминала ствол пистолета. Журналистка широко раскрыла глаза, не в силах оторвать взгляд от трубы. Теперь, когда она находилась совсем рядом, Янни выглядела худощавой и не такой молодой, как на телевизионном экране. Вокруг глаз — многочисленные морщинки со следами грима. Однако она была очень красива. Безупречные черты лица, яркие и выразительные, как у большинства людей, работающих на телевидении. Три верхние пуговицы строгой блузки расстегнуты. Чопорная и сексуальная — одновременно.
— Держите руки так, чтобы я их видел, — командовал Ричер. — Положите их на колени. Ключи — на приборную доску.
Он не хотел, чтобы Янни попыталась нажать на клаксон. И не хотел, чтобы она нажала на кнопку аварийного сигнала. Сам Ричер ездил на новых «фордах», где имелись маленькие красные кнопки, нажатием которых срабатывала сигнализация.
— Сидите тихо и спокойно, — продолжал он. — И все будет хорошо.
Он надавил на кнопку, блокируя все двери.
— Я знаю, кто вы такой, — заявила Янни.
— И я знаю, — ответил Ричер.
Он не отводил в сторону трубу и ждал. Энн Янни сидела спокойно, сложив руки на коленях и тяжело дыша. По мере того как коллеги разъезжались, она выглядела все более встревоженной. В воздухе висела голубая дымка выхлопов. Машины покидали стоянки одна за другой, никто из водителей не оглядывался. Конец долгого рабочего дня.
— Сидите очень тихо, — повторил Ричер. — И тогда все будет хорошо.
Янни посмотрела налево, потом направо, и ее тело напряглось.
— Не делайте этого, — предупредил Ричер. — Ничего не делайте. Или я спущу курок. Пуля в живот. Или в бедро. Через двадцать минут вы умрете от потери крови. И будет очень больно.
— Чего вы хотите? — прошептала Янни.
— Я хочу, чтобы вы вели себя спокойно и сидели тихо. Еще несколько минут.
Она стиснула зубы и затихла. Последняя машина выкатилась из гаража. Белый «таурус». За рулем — парень с длинными волосами. Специалист по погоде или спорту. Завизжали шины, зашумел двигатель, «таурус» покатил по пандусу. В гараже наступила тишина.
— Чего вы хотите? — снова спросила Янни.
Она говорила едва слышно. Широко раскрытые глаза смотрели на Ричера. Она дрожала. Думала об изнасиловании, убийстве, пытках, расчленении.
Ричер включил освещение салона.
— Я хочу, чтобы вы получили Пулитцеровскую премию, — заявил он.
— Что?
— Или премию «Эмми»… Как она у вас там называется?
— Что?
— Я хочу, чтобы вы выслушали одну историю, — продолжал Ричер.
— Какую историю?
— Смотрите, — сказал Ричер.
Он приподнял рубашку и показал трубу от домкрата, прижатую к животу. Янни посмотрела на нее.
