Энн Янни умела себя подать. Звезда, вышедшая на орбиту. К тому же она представляла здесь средства массовой информации. Эмерсон и Родин выглядели слегка обеспокоенными. Конечно, причина их волнения не сама Янни, а позиция ее руководства.
— Я сожалею, — сказал ей Ричер. — Я понимаю, что ты этого не хочешь, и я обещал ничего не рассказывать, но при данных обстоятельствах ты должна подтвердить мое алиби. Боюсь, у меня нет выбора.
Ричер посмотрел на нее. Увидел, что она все поняла. Увидел на ее лице смущение. Потом оно стало невозмутимым. Он не спускал с нее глаз.
«Помоги мне выбраться отсюда, девочка».
В ответ — молчание.
Одна секунда. Две.
Никакой реакции.
Ричер затаил дыхание. «Ну, начинай эту проклятую программу, Янни. Еще секунда — и все развалится». Никакой реакции.
Затем она кивнула. Янни поняла. Ричер выдохнул: «Хороший выбор. Профессиональное умение». Энн привыкла слышать в наушниках ошеломляющие новости и повторять их через секунду в прямом эфире так, словно знала об этом всю жизнь.
— Какое алиби? — спросил Эмерсон.
Янни посмотрела на него, а потом на Родина.
— Я думала, что речь идет о Джеке Ричере, — сказала она.
— Так оно и есть, — сказал Эмерсон.
— Но это Джо Гордон, — сказала она. — Во всяком случае, он мне так представился.
— Он сказал, что его зовут Гордон?
— Когда мы с ним познакомились.
— И когда же это произошло?
— Два дня назад.
— В своей передаче вы показывали его портрет.
— Так это был его портрет? Но он совсем не похож на тот портрет. У него другие волосы. Ни малейшего сходства.
— Так что относительно алиби? — не терпелось Эмерсону.
— На какое время? — спросила Янни.
— На ту ночь, когда была убита девушка. Мы именно об этом говорим.
Янни не ответила.
— Мэм, если вам что-то известно, — вмешался Родин, — вы должны сообщить об этом прямо сейчас.
— Я бы предпочла этого не делать.
Ричер мысленно улыбнулся. Она так произнесла эти слова, что не приходилось сомневаться: Эмерсон и Родин начнут умолять ее рассказать все, что ей известно. А она стояла, покраснев как по заказу до самых висков, с совершенно прямой спиной и расстегнутыми тремя верхними пуговками блузки. Янни оказалась превосходной актрисой. Возможно, все журналисты, работающие в прямом эфире, обладают этим качеством.
— Речь идет об очень серьезных вещах, — напомнил Эмерсон.
— Конечно, — сказала Янни, — но разве вы не можете поверить мне на слово?
— О чем вы?
— Он этого не делал.
— Нам нужны подробности, — сказал Родин.
— Я должна думать о своей репутации, — сказала Янни.
— Ваше заявление не выйдет за стены моего кабинета, если обвинение будет снято.
— А вы можете гарантировать, что оно будет снято?
— Только после того, как вы сделаете заявление, — сказал Эмерсон.
— Значит, это «уловка двадцать два»[23], — догадалась Янни.
— Боюсь, что так и есть.
«Только не нужно тянуть, — подумал Ричер. — У нас нет времени».
Янни вздохнула. Посмотрела в пол. Потом подняла глаза и взглянула прямо на Эмерсона — яростная, смущенная, великолепная.
— Мы провели эту ночь вместе, — заявила она.
— Вы и Ричер?
— Я и мистер Джо Гордон.
Эмерсон показал на Ричера.
— Вы имеете в виду этого человека?
Янни кивнула.
— Да, речь идет о нем.
— Всю ночь?
— Да.
— Когда вы встретились и когда расстались?
— Примерно в одиннадцать сорок. Когда закончились новости. И были вместе до того момента, когда утром мне прислали по пейджеру сообщение, что полицейские нашли тело.
— Где вы находились?
Ричер закрыл глаза. Он вспомнил разговор, который они вели прошлой ночью в подземной парковке. Стекло в машине, открытое на полтора дюйма. Успел ли он ей рассказать?
— В мотеле, — ответила Янни. — В его номере.
— Портье не говорил, что он вас там видел.
— Конечно, портье меня не видел. Я должна думать о таких вещах.
— В каком вы были номере?
«Говорил он ей?»
— В номере восемь, — сказала Янни.
— И он не выходил ночью из номера?
— Нет, не выходил.
— Совсем не выходил?
— Нет.
— Вы уверены?
Янни отвела глаза.
— Мы не спали всю ночь.
В кабинете стало тихо.
— А вы можете дать какое-нибудь подтверждение? — спросил Эмерсон.
— О чем вы? — ответила вопросом на вопрос Янни.
— Какие-нибудь доказательства или приметы? То, что я не могу видеть сейчас, но то, что должен был видеть человек, оказавшийся в вашем положении.
— О, перестаньте!
— Это последний вопрос, — успокоил Эмерсон.
Янни не стала отвечать. Ричер вспомнил, как он включил свет в салоне «мустанга» и приподнял рубашку, чтобы показать стальную трубу от домкрата. Он положил свои запястья, скованные наручниками, себе на пояс.
— Что-нибудь? — попросил Эмерсон.
— Это важно, — добавил Родин.
— У него есть шрам, — сказала Янни. — В нижней части живота. Жутко огромный.
Эмерсон и Родин одновременно повернулись и посмотрели на Ричера. Он встал. Взялся двумя руками за рубашку и вытащил ее из брюк. Потом слегка приподнял.
— Достаточно, — сказал Эмерсон.
