потолком, выкрашенной в белый цвет, скромной, точно монастырская келья, и тихой, словно могила. В спальне стояла громадная кровать из дерева вишни с тоненькими столбиками по углам. По обе стороны от нее — такие же тумбочки. Такой же шкаф, где, возможно, когда-то был телевизор. Такой же письменный стол с креслом, а на столе фотография в рамке. Десять на восемь дюймов, прямоугольная, горизонтальная, а не вертикальная — так фотографы скорее снимают пейзажи, а не портреты. Но это был портрет. Портрет двух людей. Справа — Кейт Лейн. Тот же снимок, что и в гостиной. Та же поза, те же глаза, та же расцветающая на лице улыбка. Но снимок в гостиной обрезали, чтобы скрыть от всех предмет ее любви — дочь Джейд. На фотографии в спальне Джейд стояла слева от матери, в такой же позе. Они смотрели друг на друга с любовью в глазах и играющей на губах улыбкой, словно радовались шутке, понятной только им. На снимке Джейд было лет семь, длинные темные волосы, немного волнистые и тонкие, точно шелк, зеленые глаза и фарфоровая кожа. Красивая девочка и великолепный снимок.
— Можно? — спросил Ричер.
Лейн кивнул, но ничего не сказал.
Ричер взял снимок и пригляделся поближе. Фотографу безупречно и полностью удалось уловить связь между матерью и дочерью. Даже если забыть о внешнем сходстве, не вызывало сомнений, какие отношения их связывают. Ни малейших сомнений. Мать и дочь. И друзья. Возникало ощущение, что у них очень много общего. Прекрасный снимок.
— Кто сделал фотографию? — спросил Ричер.
— Я нашел в центре города одного парня, — ответил Лейн. — Он довольно знаменитый. И очень дорогой.
Ричер кивнул. Кем бы ни был мастер, он стоил тех денег, которые брал за свою работу. Хотя качество печати на этом снимке показалось Ричеру несколько хуже, чем на фотографии в гостиной: цвета не такие нежные, а контуры лиц немного искусственные. Возможно, его делала машина. Или бюджет Лейна не позволил ему заказать снимок падчерицы, отпечатанный вручную.
— Очень хорошая фотография, — сказал Ричер и осторожно поставил снимок обратно на стол.
В комнате царила тишина. Когда-то Ричер читал, что в «Дакоте» самая совершенная звукоизоляция в Нью-Йорке. Здание построили тогда же, когда разбивали Центральный парк, и проложили между полами и потолками три фута глины и земли, вырытой в Центральном парке. Стены были толстыми, и все вместе создавало ощущение, будто дом вырезан в скале. «Наверное, это было особенно хорошо, когда здесь жил Джон Леннон», — подумал Ричер.
— Ну, посмотрели? — спросил Лейн.
— Не возражаете, если я загляну в стол?
— Зачем?
— Он ведь принадлежит Кейт?
— Да.
— Значит, именно так поступил бы коп.
Лейн пожал плечами, и Ричер начал с нижних ящиков. В левом лежали коробки с бумагой и визитками с выгравированным на них именем Кейт Лейн. В правом Ричер обнаружил папки, имевшие отношение к образованию Джейд. Она училась в частной школе, расположенной в девяти кварталах отсюда, судя по счетам и оплаченным чекам. Все они были погашены с личного счета Кейт Лейн. В верхних ящиках Ричер обнаружил карандаши и ручки, конверты, марки, обратные адреса на липкой основе и чековую книжку. Квитанции по платежам, сделанным с кредитных карт. Но ничего особенно важного. И ничего свежего. Например, ничего из магазина «Стейплс».
В центральном верхнем ящике лежали два американских паспорта Кейт и Джейд.
— Кто отец Джейд? — спросил Ричер.
— А это имеет значение?
— Возможно. Если это прямое похищение, нам обязательно нужно будет его проверить. Разведенные родители очень часто похищают детей.
— Но это же похищение ради выкупа. И они говорят про Кейт. Джейд оказалась там по чистой случайности.
— Похищение может быть замаскировано. Ее отцу нужно будет кормить и одевать дочь. И отправить в школу. А для этого требуются деньги.
— Он умер, — сказал Лейн. — От рака желудка, когда Джейд было три года.
— Кем он был?
— Владельцем ювелирного магазина. Кейт управляла магазином в течение года после его смерти, но у нее не слишком хорошо получалось. В прошлом она была моделью. Я и познакомился с ней в ее магазине. Зашел туда, чтобы купить часы.
— А другие родственники? Любящие бабушки и дедушки, дяди или тети?
— Я никого не знаю.
Значит, никто не виделся с Джейд в течение последних нескольких лет. Получается, что вряд ли кого-то из ее родственников можно назвать любящими.
Ричер закрыл центральный ящик, поправил фотографию и повернулся.
— Гардероб? — спросил он.
Лейн показал на узкую белую двойную дверь, за которой располагалась гардеробная, слишком большая для нью-йоркской квартиры, но маленькая для отдельного дома. Чтобы зажечь свет, нужно было потянуть за цепочку. Внутри висела на вешалках женская одежда и стояла обувь, на полу аккуратно лежал свернутый пиджак. Видимо, его приготовили, чтобы отнести в химчистку. Ричер поднял его и обнаружил на нем этикетку «Блумингдейлс». Проверил карманы — ничего.
— В чем она была одета, когда в тот день вышла из дома?
— Я не уверен, что смогу ответить на ваш вопрос, — сказал Лейн.
— А кто может?
— Мы все ушли раньше ее. Не думаю, чтобы кто-нибудь оставался дома. Кроме Тейлора.
Ричер закрыл дверь гардеробной и подошел к комоду. Он был с двойной дверцей наверху и ящиками внизу. В одном ящике лежали самые разные мелочи, начиная с бумажных пакетиков с запасными пуговицами от новой одежды и заканчивая мелкими монетами. Другой был заполнен кружевным бельем — лифчиками и трусиками, только черного и белого цвета.
— Могу я заглянуть в комнату Джейд? — спросил Ричер.
Лейн провел его по короткому внутреннему коридору в комнату девочки, отделанную в пастельных тонах и заваленную плюшевыми медведями, фарфоровыми куклами, другими игрушками и играми. Низкая кровать. На подушке сложенная пижама. Ночник по-прежнему включен. На низком столе множество рисунков, сделанных мелками на толстой бумаге. Маленький стул, аккуратно стоящий около стола.
Ничего, что могло бы иметь значение для военного копа.
— Я закончил, — сказал Ричер. — Извините, что пришлось нарушить ваше личное пространство.
Они с Лейном вернулись в гостиную. Кожаный мешок по-прежнему лежал на полу около двери в коридор. Грегори и пять солдат занимали те же места, продолжая оставаться тихими и задумчивыми.
— Время принятия решений, — объявил Лейн. — Мы можем предположить, что Ричера заметили, когда он входил сегодня в этот дом?
— Я никого не видел, — сказал Грегори. — И считаю такое предположение маловероятным. Круглосуточное наблюдение требует человеческих ресурсов. Мне кажется, что о нем никто не знает.
— Согласен, — проговорил Лейн. — Думаю, он для них еще неизвестная величина. Поэтому он должен в семь часов занять позицию на улице. Попробуем произвести собственную разведку.
Никто не стал ему возражать, а Ричер кивнул.
— Я понаблюдаю за входом в здание на Спринг-стрит, — сказал он. — Так мне удастся увидеть по крайней мере одного из них. Возможно, двоих.
— Только не высовывайтесь, — предупредил его Лейн. — Вы же понимаете, что меня беспокоит?
— Разумеется, — ответил Ричер. — Они меня не заметят.
— Только наблюдение. И никакого вмешательства.
— Не волнуйтесь.
— Они приедут туда заранее, — сказал Лейн. — Так что вам следует занять позицию пораньше.
