людям и раздававший большую часть доходов, которые получал от своих магазинов, и человек, починивший крышу и отремонтировавший велосипед Розы задаром, когда увидел, что они нуждаются в починке. На самом деле, хороших мужчин много, и, возможно, в свое время найдется хороший человек и для Мотолели. Да, это возможно.
Если, конечно, она захочет найти мужа. Можно быть вполне счастливой без мужа, ну, во всяком случае, сколько-то счастливой. Она сама была счастлива в своем безбрачии, но, подумала она, в конце концов, все же предпочтительнее иметь мужа. Она ожидала того дня, когда сможет быть уверена, что мистер Дж. Л. Б. Матекони должным образом накормлен. Она ожидала того дня, когда, если ночью послышится шум — в последнее время это случалось довольно часто, — то именно мистер Дж. Л. Б. Матекони, а не она, пойдет посмотреть, что происходит. Нам необходим кто-то еще в этой жизни, думала мма Рамотсве, нам нужен человек, которого мы можем превратить в божка на этой земле, как гласит старинная поговорка племени кгатла. Это может быть муж, или ребенок, или кто-то из родителей, — должен быть кто-то, кто придает нашей жизни цель. У нее всегда был отец, покойный Обэд Рамотсве, шахтер, скотовод и благородный человек. Ей доставляло удовольствие делать что-то для него, пока он был жив, а сейчас доставляет удовольствие делать что-то во имя его памяти. Но память об отце — это только память.
Разумеется, найдутся люди, которые сочтут, что ради всего этого не стоит заключать брак. В какой-то мере они правы. Не следует вступать в брак только ради того, чтобы кто-то был в твоей жизни, но в противном случае у тебя нет гарантии постоянства. Брак тоже не обещает этого, но, во всяком случае, оба вступающих в брак человека хотят создать союз на всю жизнь. Если даже они убедятся в своей ошибке, по крайней мере, они сделали попытку. Мма Рамотсве не тратила время на споры с теми, кто порицал брак. В прежнее время брак был ловушкой для женщин, поскольку давал мужчинам б
— Кто страдает в наше время? — как-то спросила мма Рамотсве у мма Макутси, когда они сидели в офисе в ожидании клиентов. — Разве не женщины, которых часто оставляют мужчины, уходя к молоденьким девушкам? Разве не это происходит? Мужчине исполняется сорок пять, и он решает, что с него достаточно. И он уходит к молоденькой женщине.
— Вы правы, мма, — подхватила мма Макутси. — В Ботсване страдают женщины, а не мужчины. Мужчины очень довольны. Я видела это своими глазами. Видела в Ботсванском колледже делопроизводства.
Мма Рамотсве ожидала дальнейших подробностей.
— В колледже было много хорошеньких девушек, — продолжала мма Макутси. — Они учились очень средне. Они три-четыре раза в неделю встречались с мужчинами старше себя, у которых были деньги и хорошие автомобили. Этим девушкам не было дела до того, что мужчины женаты. Они танцевали в барах с этими мужчинами. Знаете, что получалось потом?
Мма Рамотсве покивала головой.
— Могу себе представить.
Мма Макутси сняла очки и протерла их о свою блузку.
— Они велели этим мужчинам оставить их жен. А мужчины говорили, что это хорошая мысль, и уходили к этим девушкам. И оставалось много несчастных женщин, которые не могли найти себе другого мужчину, потому что мужчины добиваются расположения молоденьких хорошеньких девушек, а постаревших женщин не хотят. Я видела, как это происходит, мма, и даже могла бы написать вам имена. Целый список.
— Не стоит, — сказала мма Рамотсве. — Я тоже могу составить длинный список несчастных женщин. Очень длинный.
— А сколько вы знаете несчастных мужчин? — спросила мма Макутси. — Сколько мужчин вы знаете, которые сидят дома и думают, что делать теперь, когда жена ушла к молодому мужчине? Сколько, мма?
— Ни одного, — ответила мма Рамотсве. — Ни единого.
— Вот именно, — сказала мма Макутси. — Женщин обманывают. Нас обманывают, мма. А мы идем в расставленные ими ловушки, как скот.
Отправив детей в школу, мма Рамотсве собрала свой коричневый чемоданчик и поехала за пределы города, мимо бывших пивоварен и новых фабрик, нового дешевого пригорода с рядами маленьких шлакобетонных домиков, через железную дорогу, которая шла во Франсистаун и Булавайо, на дорогу, которая вела ее к месту назначения — к дому, где не все было в порядке. Прошли первые дожди, и сожженный бурый вельд сделался зеленым, покрылся свежей травой, кормом для коров и бродячих коз. В белом фургончике не было радио — или оно не работало, — но мма Рамотсве знала песни, могла их петь и пела. Окно было открыто, свежий утренний воздух наполнял ее легкие, птицы перелетали с одной стороны дороги на другую, а над ней — просторное над простором — опрокинулось бледно-голубое небо.
Мма Рамотсве было не по себе от предстоявшей ей миссии, главным образом потому что она чувствовала — то, что она собиралась там делать, было нарушением основных законов гостеприимства. Нельзя обманом проникать в дом, а именно это она и собиралась сделать. Разумеется, она гость для отца и матери, и никто не знает истинной цели ее приезда. Они должны принять ее как человека, у которого их сын в долгу, а на самом деле она шпион. Шпион ради правого дела, конечно, но это не меняет того, что ее цель — проникнуть в семью, чтобы выведать тайну.
Но сейчас, сидя в белом фургончике, мма Рамотсве решила отбросить все моральные сомнения. В такой ситуации необходимо выслушать обе стороны. Она решила, что сделает это, поскольку, в конечном итоге, лучше позволить себе некую ложь, чем допустить убийство. Нужно, отбросив колебания, думать только о поставленной цели. После того, как решение принято, нет смысла сомневаться в его правильности и страдать. Кроме того, угрызения совести помешают ей играть роль убежденно, и это могут заметить. Как если бы актер на середине представления вдруг засомневался в правильности своих реплик.
Мма Рамотсве обогнала телегу, запряженную мулами. Она помахала вознице, и он помахал в ответ, а за ним и сидевшие в телеге две пожилые женщины, одна молоденькая и ребенок. Они, очевидно, едут в поля, подумала мма Рамотсве. Поздновато, правда, им бы нужно было вспахать землю ко времени первых дождей, но они успеют завершить сев вовремя, и ко времени сбора урожая у них вырастут кукуруза и дыни, и бобы. На телеге лежало несколько мешков, с семенами и с едой для семьи. Женщины будут варить овсянку, а если парню повезет, он может поймать, скажем, цесарку — и будет чудесное мясо для всей семьи.
Мма Рамотсве видела в зеркальце заднего обзора, как телега с семейством все удалялась, как бы уходя в прошлое, становясь все меньше и меньше. Когда-нибудь люди перестанут ездить в поля и сеять, а станут покупать еду в магазинах, как городские жители. Но, если так случится, какая это будет потеря для страны — утрата дружбы и общности, утрата чувства земли. Девочкой она ездила в поля со своими тетушками и оставалась там, в то время как мальчиков посылали на пастбища, где они жили несколько месяцев почти в полной изоляции, под присмотром нескольких стариков. Ей нравилось в полях, она там не скучала. Они подметали около дома и плели циновки из травы, пропалывали грядки с дынями и рассказывали друг другу истории о событиях, которые никогда не случались, но могли бы случиться, возможно, в какой-то другой Ботсване или где-нибудь еще.
А потом, когда шел дождь, они прятались в хижинах и слушали, как над землей раскатывается гром, и чувствовали запах молнии, если она ударяла слишком близко, острый запах горелого воздуха. Когда дожди прекращались, они выбирались наружу и дожидались, пока вылезут из своих норок во влажной земле
