предположить. Но в том, что это будет лицо Дмитриева, а не Филатова, он не сомневался.
В палате было жарко, и Юрий открыл окно, вдоль которого, как он заметил, проходила отставшая от стены толстая металлическая полоса громоотвода. Взглянул с третьего этажа на газон под окнами, посреди которого разбили клумбу, усаженную циниями. Невдалеке виднелась стоянка машин, полускрытая высоким, несколько лет не стриженным кустарником. Там отсвечивали бликами под ярким солнцем припаркованные рядом «мерседес» и «Нива», чуть подальше стоял невзрачный «фольксваген-гольф», около которого маялся с сигаретой в зубах какой-то парень. И дальше, за стеной густых деревьев и забором из металлических прутьев, был город.
«Сегодня вроде обещали снять повязки», – подумал Юрий и содрогнулся от мысли, что увидит в зеркале не себя. Закурил, выпустил в окно струю дыма и тут услышал за дверью какой-то шорох. Обернулся и насторожился, увидев, как кто-то медленно, явно стараясь не спугнуть обитателя палаты, поворачивает дверную ручку...
И в тот миг, когда в дверь ринулись вооруженные люди в черной форме спецназа, он уже стоял на подоконнике. Мгновения хватило, чтобы повиснуть на громоотводе, соскользнуть по нему вниз («черт, руки ободрал...») и с высоты второго этажа, оттолкнувшись от стены, грохнуться на клумбу. Десять, двадцать, тридцать, пятьдесят метров! Когда он уже нырнул в спасительную глубину кустарника, краем глаза заметил, как по громоотводу один за другим стали спускаться спецназовцы из группы захвата.
Ни одна ветка не шелохнулась, когда десантник под прикрытием кустов бежал в сторону автостоянки. Чтобы проникнуть туда, надо было преодолеть метров двадцать парковой дорожки, как назло прекрасно просматриваемой со всех сторон. И тут Филатову пришла мысль использовать свою неузнаваемость и похожесть на всех местных пациентов. Он выскользнул из-за кустов и мгновенно пристроился к какой-то женщине – голова ее была также замотана бинтами. Та глянула на него, он в ответ поклонился ей и сказал первое, что пришло в голову:
– Не правда ли, сегодня чудесная погода? Так и хочется рассуждать об экзистенциализме...
В этот момент их догнали омоновцы, но пронеслись мимо, не подозревая, что преследуемый – такой редкостный нахал. «Боже, как медленно гуляет эта тетка!» А «тетка» тем временем прелестным голоском юной девушки произнесла из-под бинтов:
– Вы тоже интересуетесь экзистенциализмом? А вы читали «Тошноту»?
– Естественно, Сартр – божественен... – автоматически ответил Филатов и рванул в кусты, только спустя много времени осознав, что о существовании этого произведения знали в нищей спившейся стране едва ли несколько сот человек. В том числе и Филатов – совершенно случайно...
Мужик на стоянке еще не успел докурить сигарету. Юрий одним толчком запихнул его за руль, сам скользнул на заднее сиденье и приставил к шее владельца «фольксвагена» дуло пистолета – подарок Кайзера, с которым не расстался даже в больнице.
– К выходу, быстро! – прошипел он, пригибаясь. – Ты что, не понял?
Водитель понял. Мотор завелся с пол-оборота, и в окнах машины промелькнули физиономии ментов, так и не догадавшихся за эти минуты перекрыть ворота на территорию больницы и удивившие Филатова своим непрофессионализмом. Когда они все поняли, Юрий уже был далеко.
– Гони по переулкам! – скомандовал он, лихорадочно развязывая бинты, прикрывавшие залепленные пластырем шрамы. – Так, теперь заедешь во двор... Хорошо. Раздевайся! Раздевайся, я сказал!
Мужик, которому сегодня не повезло, обреченно стащил с себя рубаху и джинсы, получив в обмен больничную одежду. Он даже не попытался дернуться, когда, не выпуская пистолета, Юрий переодевался в тесные шмотки.
– Мобила есть?
– Батарея села, – проблеял водитель.
– Ты знаешь поблизости телефон, где-нибудь в тихом месте?
– Да, тут недалеко... – подал голос невольный таксист.
– Езжай и не бойся, ничего я тебе не сделаю, – постарался успокоить его Филатов. – Конечно, если дергаться не станешь...
Они довольно быстро подъехали к автомату, занимавшему своей будкой почти весь узкий тротуар.
– Тормози напротив него и вылазь, – приказал Юрий. – Лицом к стене становись...
Он быстро набрал номер – аппарат, на удивление, работал.
– Вайштюк слушает, – ответил мужской голос.
– Новость для директора: племянник при смерти. Присылайте реанимацию в переулок... – он назвал адрес.
На другом конце провода после секундной заминки спросили:
– Родственники не прикатили?
– Нет, они не в курсе...
– Жди «уазик» с надписью «Водоканал». – Трубку положили.
«Блин, ну и заморочки у него!» – подумал Филатов. Именно Логвиненко через своего помощника передал ему номер «горячего» телефона и систему паролей, от которых за версту несло нездоровым юмором.
Юрий повернулся к водителю:
– Садись в машину, заезжай во двор.
Они нашли поблизости укромный угол, и Юрий, очень искренним тоном попросив извинения, накрепко привязал его руки к рулю собственным бинтом, предварительно вытащив на всякий случай ключ зажигания.
– Рот тебе затыкать не буду, понадеюсь на твою скромность. Посиди, через часок тебя вызволят, – пообещал он, уже возвращаясь к телефонной будке, куда в тот же миг подъехала «реанимация» в виде водоканаловского «уазика».
Через десять минут после того, как Филатова привезли на уже знакомую ему квартиру, туда явился Матвей Кузьмич. Вид у него был зловещий – таким «человека в сером» Филатов еще не видел. На скулах играли желваки, на шее под расстегнутым воротничком рубашки виднелись красные пятна. Юрий предупредил взрыв:
– Право, не стоит так волноваться, сударь мой. Или шеф уже успел фитиль вставить?
– Тебе смешочки, а знаешь, что бы было, если б тебя взяли?
– Во-первых, не взяли бы, во-вторых, не взяли же, а в-третьих, ну что бы такого случилось?
– Дурень, под шефа копает Фома, и, если ты до Фомы вовремя не доберешься, можно не успеть добраться вообще...
К концу фразы поостывший Есаков не рад был уже, что распустил язык. Но Юрий не дал ему закруглиться:
– Я знаю, что Кайзер хочет под себя подмять «электорат» Фомы, ну а Фома...
– Фома и шеф дерутся уже десяток лет. И теперь один козел хотел дать ему на Кайзера крутой компромат, мы об этом случайно узнали. Во время встречи, которая должна произойти под Ежовском, он должен был с Фомой торговаться. И Фома компромат купил бы во что бы то ни стало.
– Так что, того мужика прижать нельзя?
– Вот, понимаешь, с тобой не посоветовались. Он хитрый, сука, своим друзьям по конвертику разослал, а внутри конвертика – еще конвертик с надписью: «Вскрыть, если не выйду на связь столько-то времени»... И сидит теперь, яйца чешет. Правда, не знает, что один его дружок – и наш дружок тоже. А Фома не в Москве, в Белоруссию уехал. Оттуда в Болгарию и только после родину посетит.
Юрий поскреб кожу под пластырем – она стала жутко свербеть. Потом спросил:
– Я могу знать, что там за компромат?
– Много будешь знать... Там номера банковских счетов и копии кой-какой документации.
– Бухгалтер небось постарался?
– Да, мать его...
Раздался телефонный звонок. Как из-под земли выросший охранник поднял трубку, послушал и сразу же положил на рычаг. Повернувшись, проговорил машинным голосом:
– Шеф будет через десять минут.
