племянница Аглая в тяжелом состоянии». Тебе скажут, куда и когда позвонить, чтобы переговорить непосредственно с ним. Фамилия генерала тебе ни о чем не скажет. Я ему позвоню, расскажу про тебя в двух словах. Не о том, что ты меня собираешься избавить от страданий, не беспокойся. А ты тем временем постарайся добыть на Логвиненко что-то такое, что можно подтвердить документально.
– Полное описание моей подготовки, терактов пойдет?
– Ты говорил, что есть какой-то бухгалтер, который в прошлом году готовил на него компромат.
– Был такой, но не знаю, как на него выйти.
– Ну да, это ты вряд ли узнаешь... Хорошо, Юрий, просто напиши все, что знаешь. Спрячь хорошенько. И... Не зажмуривайся, когда будешь целиться в меня. Точно целься, – журналист усмехнулся...
Улицы осенней утренней Москвы только что до блеска вымыл проливной дождь, этакая «повивальная бабка утра», как сказал один знакомый Филатова. Юрий шел по Тверской, не в силах поверить в только что услышанное. «Зимин, Зимин... Какой человек...» И Юрий, сам того не желая, прибавил к этим двум словам третье: «Был».
Через несколько дней его палец нажмет на спусковой крючок, и одним Настоящим Человеком на земле станет меньше. Филатов испытывал давящую тяжесть совести, смешанную с облегчением: Зимин благословил его на собственное убийство...
Два дня Юрий провел в каком-то ступоре. И только вечером второго открыл общую тетрадь и за ночь написал «все, что он думает по этому поводу». Утром все написанное сжег по листику, поняв, что этим Кайзера не возьмешь. Выцепить бы того бухгалтера... Концов дела не найти, разве что взять за жабры одного из ближайших подручных Логвиненко. Но с этой мыслью приходилось расстаться, да и бухгалтера того, поди, уж на свете не было...
Телефонный звонок оторвал Филатова от размышлений.
– Это «Вторчермет»? – услышал он кодовое «приветствие».
– Викулов слушает, – ответил Юрий, как было условлено.
– Ты готов? – послышался голос «Самого».
Филатова передернуло.
– Готов.
– За тобой заедут.
Через час белые «Жигули» отвезли Юрия на дачу Логвиненко. Тот встретил его на первом этаже:
– Докладывай.
– Нужна снайперская винтовка. Устранять буду с крыши дома напротив его подъезда. Дом девятиэтажный, крыша не просматривается. Он появляется там около восьми вечера, почти всегда один. Запасной вариант, на случай наступления темноты, – в подъезде, нужен пистолет или пистолет-пулемет. Оружие предстоит оставить на месте. Исполнение – сегодня. Когда я увижу Жестовского?
– Через три-четыре дня после акции. Ждать будешь на той же квартире. Перстень?
– После отправки Жестовского.
– Хорошо. Играем по-честному. Иди выбирай оружие! Сюда привезли с базы твое, пристрелянное. Остальные вопросы – к помощнику.
Снайперская винтовка Драгунова была модернизирована так, что составлялась из трех частей и умещалась в дипломате. Оптический прицел с четырехкратным увеличением делал промах почти невозможным. Финский «Яти-Матик» дополнил арсенал киллера. Весил пистолет-пулемет всего около двух килограммов и при длине чуть больше тридцати пяти сантиметров прекрасно помещался в специальном внутреннем кармане кожаной куртки. В другой карман Юрий засунул три магазина, каждый на сорок патронов.
– Возьмешь машину, «жигуль», чтобы особо не светиться. Двигатель, конечно, форсированный. Поставишь его в двух кварталах от места. Если будет кипиш – гони туда, на машине быстрее оторвешься. Мой человек будет на контроле, услышит команду «Задержать машину с такими-то номерами» – нейтрализует. Оставишь машину у Киевского вокзала, потом езжай к себе и жди. Вопросы?
– Послушайте, Матвей Кузьмич, Кайзер ведь ничего этим не добьется...
– Это не твое дело, понятно? Все, выполняй. Документы, права и техпаспорт в бардачке.
Юрий без труда открыл чердачную дверь девятиэтажки. Вытащив пробой, он приладил его так, что снаружи дверь казалась запертой. С крыши подъезд, в котором жил Зимин, был как на ладони. Собрав винтовку, стал ждать человека, смертью которого он покупал жизнь друга.
И дождался. В 19–20 Зимин показался во дворе. Оптический прицел позволял рассмотреть его лицо, спокойное, умиротворенное. Вот он подошел к лавочке у подъезда, приостановился, зачем-то обернулся... Поднял голову... «Не зажмуривайся, когда будешь целиться...» Палец медленно нажал на спусковой крючок снайперской винтовки.
Зимин умер мгновенно. Пуля попала прямо в сердце. Цепочка людей Туманного табора стала короче на одно звено...
Его никто не преследовал. Винтовку он бросил там же, на крыше, и, выходя из подъезда девятиэтажного дома, увидел только какую-то бабку, наклонившуюся над телом журналиста. Все было кончено.
Глава 28
Утром, часов около восьми, Филатова разбудил телефонный звонок. Ответив на пароль, он услышал:
– Ты свое дело сделал, теперь жди. Из квартиры не выходи дальше магазина. Все.
Есаков положил трубку.
Филатов потряс тяжелой головой, все вспомнил и, глухо застонав, пошел в ванную, будто холодный душ мог помочь ему проснуться и понять, что случившееся было кошмарным сном.
Слегка придя в себя, он, не завтракая, отправился к телефону-автомату и позвонил по номеру, который дал ему Зимин.
– Здравствуйте, Станислав Иннокентьевич. Я от Зимина.
– Зимин убит...
– Я знаю, по чьему заказу это сделано.
– Зимин говорил, что вы работали на...
– Логвиненко.
– Нужно встретиться.
– Согласен. Но мне нужны гарантии.
– Какие?
– Вы можете сделать дипломатический паспорт?
– Это нетрудно. У вас есть что-нибудь конкретное?
– Не по телефону.
– Хорошо. Сегодня в семь вечера... – он назвал адрес. – Не вздумайте привести «хвост».
– Постараюсь, – Юрий повесил трубку.
Нет, хорошо все-таки, что он не выбросил автомат. И гранату, прихваченную в арсенале. Пригодится. Теперь главное – сработать чисто, так, чтобы ни один гад не догадался о его игре. Интересно, за генералом кто-то стоит или он действует на свой страх и риск? А может, он просто играет на стороне одной из группировок? Неважно. Главное, что не на стороне Кайзера.
Весь дальнейший план Филатова зависел только от удачи...
Конспиративная квартира генерала была в одном из новых высотных домов. В ней постоянно жил один из холостых оперативников, чтобы не вызвать подозрений. Его начальник использовал квартиру для встреч с такими, как Филатов. Ровно в семь он позвонил в дверь, сказал в домофон: «Я к Станиславу Иннокентьевичу» – и вошел.
Моложавый человек в штатском сидел в кресле и курил сигарету. Несмотря на относительную молодость – на вид ему можно было дать лет сорок, не больше, – заметная седина выдавала его непростую биографию. Юрий поздоровался, генерал указал ему на кресло напротив. С минуту оба молчали. Наконец Станислав Иннокентьевич погасил сигарету в хрустальной пепельнице.
– Вы, как я понял, работаете на Логвиненко. В качестве кого?
