Сердце Дженни бешено колотилось, свет острыми иглами впивался в глаза. Она наполовину ослепла, но не могла отвести глаз от огненного колеса.
Финальный взрыв света – и рычание превратилось в не менее страшный треск, – как будто гигантские руки разрывали брезент. Дженни захотелось лечь на пол, сжаться в комок и закрыть уши.
А потом все прекратилось.
Так же внезапно, как и началось. И наступила абсолютная тишина. Дверь приняла прежний вид: нарисованное на ней колесо рун не крутилось.
Однако Дженни заметила кое-какие изменения. Дагаз, руна, нарисованная на самом верху, немного сдвинулась. Остальные руны поблекли.
Дженни дышала так, как будто только что пробежала длинную дистанцию.
– Мы сделали это, – прошептала Ди.
– Да? – хрипло переспросил Майкл.
Дженни помедлила немного, потом взялась за дверную ручку. Она так волновалась, что ощущала биение собственного пульса. Металл даже не был теплым.
Дженни повернула ручку и толкнула дверь.
Она увидела не лестницу, ведущую в подвал, а непроглядную темень, какая бывает беззвездной ночью.
4
Дженни включила фонарик и шагнула вперед. Она почувствовала некоторое сопротивление, когда переступила порог, – что-то похожее на силу притяжения, которую она испытала, когда самолет разгонялся перед взлетом. Она споткнулась, не ощутив земли под ногами.
Луч фонарика осветил маленький желтый цветок. Раздавленный цветок.
«Нет, это не цветок, – догадалась Дженни. – Это раздавленный попкорн. Попкорн?»
Позади нее зажглись фонарики. Лучи пересекались в темноте и разбегались в разные стороны. Ди, Одри и Майк шли за ней.
– Что это, черт возьми? – спросила Ди.
Раздался стук двери – как раз в тот момент, когда Дженни посветила фонариком назад. Захлопнулась дверь подвала. Дженни видела ее лишь мгновение (вокруг нее не было стен), а затем она исчезла.
– Я не верю, – в отчаянии сказала Одри.
– Не сработало! Это совсем не Сумеречный мир! – возмутился Майкл.
Они попали в Джойланд-парк.
Да, это был Джойланд-парк, точно такой же, как днем. Только сейчас в парке было темно и пустынно.
Те же металлические скамейки, выкрашенные зеленой краской, с деревянными планками на сиденьях и спинках. Те же изгороди (тоже зеленые) вокруг тех же подстриженных кустов. «Кустов-пуделей», как назвал их Майкл. И бело-розовые бегонии, которые Дженни заметила: она всегда обращала внимание на цветы. Теперь их бутоны закрылись.
Луч света упал на огромную коричневую урну и столб с указателем «Сладкая кукуруза».
Жалюзи в магазине сладостей были опущены, а маленькие фонарики вокруг вывески, на которой было написано: «Домашняя кухня» и «Яблочная карамель», – потушены.
Днем парк был полон звуками: болтовня, крики, шум аттракционов, смех, музыка. Сейчас единственным звуком было ее дыхание, а единственным движением – легкий трепет флажков на верхушке американских горок.
Вскоре Дженни заметила еще одно движение в этом спящем царстве. На огромном рекламном щите медленно открывался и закрывался, словно морская раковина, пиратский сундук.
– Здесь никого нет, даже обслуживающего персонала, – проворчала Ди.
– Уже поздно, – сказал Майкл, – все разошлись по домам.
– Но кто-то остался. Посмотрите! – Фонарик. Ди осветил оранжевого цвета тележку, стоящую рядом с изгородью.
«Мы не видели ее до тех пор, пока Ди не упомянула об обслуживающем персонале», – подумала Дженни.
Ее руки дрожали. Что-то не так. Все выглядело точно так же, как в Джойланд-парке, – от искусственного озера до тележки с прохладительными напитками с ее красно-желтыми колесами. Но Дженни не покидало ощущение, что что-то не так.
Как будто некто бодрствовал и наблюдал за ними из темноты. Как будто пустынный парк в любой момент мог стать многолюдным и шумным.
– Жуткое местечко, – вдруг заявила Одри.
– Да ну, – засмеялся Майкл, – не более жуткое, чем закрытый на ночь парк аттракционов.
В голове Дженни пронеслись слова:
– Послушайте, – резко обернулась она, – кроме Майкла у кого-нибудь были кошмары, связанные с аттракционами?
