Джулиан удалился в ярости – и затем пришли ОНИ. А что, если вода – дело ИХ рук?
Она умрет прежде, чем он узнает.
Эта мысль застряла в ее голове со странной определенностью, Джулиан был в ссоре с Сумеречными людьми, это случилось, когда пятилетняя Дженни открыла дедушкин чулан. Сумеречные люди хотели убить ее. Но Джулиан был против. Он любил ее и хотел, чтобы она жила.
И она осталась жить, потому что ее дедушка пожертвовал собой. Но сейчас…
«Сейчас, – подумала она, – они заканчивают свою работу. А Джулиан не знает».
Она вдруг осознала, что Джулиан, конечно, злодей, но Сумеречные люди еще хуже. Озлобленнее. В картонном доме Джулиан контролировал все – но сейчас она не в картонном доме, а в самом Сумеречном мире, хозяева которого – Сумеречные люди.
Вода уже доходила до шеи.
«Как холодно, – стучало в голове Дженни. – А что, если станет еще холоднее? Джулиан каким-то образом зажег факел с помощью руны Кеназ. Тогда, может быть…»
Дженни так закоченела, что почти не понимала, ползла она или плыла. С трудом нащупала верхнюю ступеньку и нашла камень, который попыталась засунуть в трещину. Она ничего не видела, но чувствовала стену, а руна, которую она собиралась написать, была самой простой формы, какую только можно было вообразить. Просто линия сверху вниз. Руна силы первородного льда, Иза.
Дженни нацарапала ее над трещиной, в потоке воды. И стала ждать.
Она слишком замерзла, чтобы сразу сообразить, что это сработало, но затем нащупала на стене острые зубцы.
Льющаяся из трещины вода замерзла. Хотя Дженни все еще оставалась в почти затопленной пещере, вода перестала подниматься.
«Я сделала это! Я остановила воду! Это лед, прекрасный лед! – Она возбужденно втянула носом воздух, не боясь, что задохнется. – О боже, как хорошо дышать! Руна подействовала!»
Дженни не могла управлять Сумеречным миром сама, но руны работали на кого угодно.
Через несколько минут она поняла, что погибнет в любом случае.
Не утонет – значит, замерзнет до смерти. Как холодно! Она промерзла насквозь. Находиться здесь все равно что плыть в океане в такую же ночь, когда затонул «Титаник». Она умрет от переохлаждения – потеряет сознание и утонет. И пойдет ко дну.
И ничего нельзя с этим поделать.
Дженни была уже слишком слаба, когда вспомнила о руне Кеназ. Если бы она смогла вспомнить ее… Если бы она смогла найти камень или пошевелить пальцами…
Но камня не было, руки замерзли и не слушались, а мысли путались, как будто она засыпала, Кеназ… Дженни пошевелила негнущимися пальцами, но, конечно, никакого факела не появилось. Вода может превратиться в лед, но огонь просто так не разгорится. Она не изменит правила по своей прихоти.
Несвязные обрывки мышей крутились в голове. Уже не так больно. Не так сильно. И ничто не казалось срочным – все, что волновало несколько минут назад? перестало быть важным.
Помощь. У нее было смутное ощущение, что она может позвать на помощь. Но ей казалось, что существует какая-то причина, чтобы не делать этого.
«Меня не услышат. Вот в чем дело. В этом? Он в любом случае меня не услышит. Слишком далеко. Сейчас уже все равно. Ничто не имеет никакого значения. Гебо, – успела подумать Дженни, как раз перед тем, как соскользнула в воду. – Гебо, руна жертвоприношения».
7
«О, Том!»
Умирать не больно, но грустно. Больно думать о людях, которых она оставляла.
Она представляла себе родителей, думая о том, что они скажут, когда Ди и другие вернутся домой и все расскажут. Если Ди и другие вернутся домой и расскажут…
Ее мысли, беспорядочные и разрозненные, рассеивались, как пух одуванчика на ветру.
Мистер и миссис Паркер-Пирсон – родители Саммер – так страдали, когда потеряли Саммер. Дженни не хотела даже думать о том, что ее родители будут так же страдать.
А Том… Что будет с Томом? Может, Джулиан отпустит его. Нет причин держать его после смерти Дженни. Но это казалось невероятным. Джулиан – Сумеречный человек, а Сумеречные люди не способны на жалость.
Джулиан, должно быть, перенесет свой гнев на Тома.
«Пожалуйста, нет», – подумала Дженни… но это уже не имело значения. Даже ее грусть угасала сейчас – разбивалась и улетала прочь. Она умирала. И ничего не могла изменить.
Странно, однако, что мертвый человек может вдруг ощутить боль – физическую боль. Жжение. Ледяная вода уже давно перестала причинять страдание, и она не чувствовала собственного тела. Запертая в абсолютной темноте и тишине, онемевшая, чтобы что-либо ощущать. Казалось, что у нее вообще нет тела. Она была лишь скоплением блуждающих мыслей.
Откуда взялось это жжение? Сначала оно показалось далеким и легко преодолимым. Но не прекращалось, наоборот, становилось сильнее. Дженни почувствовала тепло: легкое, покалывающее тепло. И вместе с ним она снова стала ощущать свое тело.
Руки. Она чувствовала свои руки. И ноги – у нее были ноги. У нее было лицо, в которое вонзались тысячи крошечных жгучих иголочек. Она почувствовала.
