– Я уже говорила, что думаю о тебе.
– Да. Но…
Джулиан не скрывал, что любит ее, – но Дженни никогда не ощущала нежности в его чувствах.
Она должна была это сказать, но почему-то показалось неуместным признаваться в этом тому, кто выглядел таким потерянным. Как ребенок, который ждал удара.
– Но я никогда не понимала почему.
– Правда. – Это был даже не вопрос.
– Мы такие разные.
Безумие говорить об этом. Но они оба смотрели друг на друга спокойно, как никогда прежде. Пристально – но без вызова.
«Это что-то значит – смотреть кому-то в глаза так долго», – подумала Дженни. Ей не стоило этого делать.
Но конечно ей с самого начала было интересно, что он мог увидеть в ней. Чтобы следить за ней так долго, с того времени, когда ей было всего пять лет, чтобы покинуть свой мир, прийти, выслеживать и подстерегать, как будто ни о чем другом он и не думал.
– Почему, Джулиан? – мягко спросила она.
– Тебе нужен перечень? – Его лицо было абсолютно непроницаемым, его голос был отрывистым и равнодушным.
– Что?
– Волосы, как янтарь, глаза, зеленые, как воды Нила, – произнес он, как показалось, совершенно бесстрастно. С таким же успехом он мог бы читать вслух домашнее задание. – Но дело не в цвете, а в выражении. В том, что они становятся глубокими и мягкими, когда ты думаешь. – Дженни открыла было рот, но он продолжал: – Кожа, которая светится, когда ты радуешься, золотое сияние тела…
– Но…
– Но существует много красивых девушек. Конечно. Ты другая. Есть что-то внутри тебя, что делает тебя другой, какой-то особый дух. Ты – невинна. Даже после всего, что с тобой произошло. Нежная. Но в душе как огонь.
– Я не такая, – возразила Дженни почти испуганно. – Одри говорит, что я слишком простая…
– Простая, как свет и воздух. Люди считают это само собой разумеющимся, но без этого они умерли бы.
Дженни была напугана. Этот новый Джулиан был опасен – он заставил ее почувствовать слабость и головокружение.
– Когда я увидел тебя в первый раз? Ты была как поток солнечного света. Все остальные хотели убить тебя. Они думали, я сошел с ума. Они смеялись…
«Он имеет в виду других Сумеречных людей», – подумала Дженни.
– Но я знал об этом, и я следил за тобой. Ты росла и становилась все более красивой. Ты была совсем не такой, как все остальные. Я не хотел убивать или использовать тебя, как это иногда делают с другими людьми. Ты была нужна мне.
Однако за полным безразличием в его голосе теперь скрывалось что-то еще.
«Это голод, – подумала Дженни, – но не холодный, озлобленный голод, который она видела и слышала в страшных глазах и шепчущих голосах Сумеречных людей. Похоже, Джулиан испытывает голод к тому, чего у него никогда не было, голод, наполненный парализующим желанием, которого он даже не осознает».
– Я не видел ничего другого, не слышал ничего другого. Все, о чем я мог думать, была ты. Я никогда никому не позволил бы причинить тебе страдание. Я знал, что должен заполучить тебя любыми путями. Они говорили, что я безумно влюбился в тебя.
Он поднялся и подошел ближе к огню, Дженни казалось, что она видит его в первый раз, она смотрела на него другими глазами. Он казался маленьким и незащищенным.
Все в мире замерло, только ее сердце стучало, и это приводило ее в ужас.
Она никогда не заботилась о том, что другие Сумеречные люди могут сказать Джулиану. Она знала, что он был самым молодым в их древнем роде, но никогда не задумывалась о его жизни, взглядах.
– Что это значит – быть… – Дженни колебалась.
– Быть Сумеречным человеком, наблюдать из темноты за всем, что происходит в мире, где нет теней? На земле есть цвета, которых здесь никогда не встретишь.
– Но ты можешь делать все, что хочешь. Ты можешь их создать.
– Это не одно и то же. Вещи здесь блекнут. Они недолговечны.
– Но тогда почему ты остаешься здесь? Вместо того чтобы смотреть на нас, ты мог бы… – Дженни снова умолкла, не договорив. «Боже, что я несу? Приглашать Сумеречного человека в свой собственный мир?» Она глубоко вздохнула. – Если бы ты мог измениться…
– Я не могу изменить себя. Никто из нас не может. Остальные девять миров не допускают нас, держат нас в своих пределах; там утверждают, что наша природа разрушительна. Нам нигде не рады, но мы всегда будем рядом, будем наблюдать. Из тени. – В его голосе было нечто новое – горькая отчужденность. За этими словами скрывалась покорность. – Всегда, – закончил он.
– Всегда? Ты никогда не умрешь?
