услышать об этой незаконной прогулке и послать Асмора, чтобы привезти назад его сбежавшего подопечного.
Галера зарылась носом в берег ниже того места, где они сидели. Асмор спрыгнул на берег и направился к ним.
– Регент очень недоволен вашим отсутствием. Он велит вам тотчас вернуться в храм, где вашего внимания ожидают государственные дела.
– А я, господин Асмор, очень недоволен вашей невоспитанностью. – Нефер пытался сохранить часть своего уязвленного достоинства. – Я – не конюх и не слуга, чтобы ко мне обращались в такой манере, а вдобавок вы не выказали уважения принцессе Минтаке. – Но с ним обращались как с ребенком, и с этим ничего нельзя было поделать.
Однако он попробовал сделать хорошую мину при плохой игре и пригласил Минтаку плыть обратно вместе с ним; ее служанки следовали за ними на втором судне. Таита тактично держался на носу, поскольку это была первая возможность молодых людей поговорить наедине. Не совсем уверенный, чего ожидать, Нефер изумился, когда вместо того, чтобы беспокоиться о вежливых любезностях, она немедленно начала обсуждение возможного успеха или провала мирных переговоров между их противостоящими сторонами. Скоро она произвела на него впечатление своей сообразительностью в политике и определенностью мнений.
– Если бы только нам, женщинам, разрешили управлять этим миром, здесь вообще никогда не было бы дурацкой войны, – подвела она итог, но он не мог не возразить. Они оживленно спорили всю обратную дорогу к храму. С точки зрения Нефера, поездка была слишком коротка и, когда они подошли к причалу, он взял принцессу за руку.
– Я хотел бы увидеть вас снова.
– Я тоже хотела бы этого, – ответила она, не отнимая руки.
– Скоро, – настаивал он.
– Достаточно скоро. – Она улыбнулась и мягко отобрала руку. Глядя, как она идет к храму, он чувствовал себя странно, будто лишался чего-то.
– Мой господин, вы присутствовали на предсказании Лабиринтов Амона Ра. Вы знаете о тяжелой задаче, порученной мне богами. Вы знаете, что я никогда не смогу презреть их особое желание и поэтому предан вашим интересам. У меня была серьезная причина помочь мальчику в том, что, в конце концов, было только безопасным приключением.
Но Нага было не так легко успокоить. Он был все еще разъярен тем, что Нефер ускользнул от Асмора и сумел провести утро в болотах с гиксосской принцессой.
– Как я могу верить этому, когда вы помогали Неферу? Нет! Вы толкнули его на это безумие.
– Господин регент, вы должны понять, сколь важно для нашего предприятия, чтобы я сохранял полное доверие молодого фараона. Если окажется, что я противоречу вашим распоряжениям, это заставит мальчика думать, будто я – все еще его человек. И трудная задача, возложенная на меня Лабиринтами, упростится.
Таита дипломатично отклонял все обвинения регента, пока тот не прекратил возмущаться и только желчно ворчал.
– Этого не должно повториться, Маг. Конечно, я верю в вашу преданность. Вы были бы истинным глупцом, выступив против точно выраженных желаний богов. Однако в будущем всякий раз, когда Нефер захочет покинуть свои палаты, его должны сопровождать Асмор и охрана. Я не могу позволить себе потерять его.
– Мой господин, как идут переговоры с Вождем Пастухов? Не мог бы я чем-нибудь помочь вам обеспечить успех в этом деле? – Таита ловко пустил собак по другому следу, и Наг последовал за ними.
– Апепи нездоров. Утром у него был столь сильный приступ кашля, что показалась кровь и ему пришлось покинуть палату переговоров. Но хотя он и не может присутствовать лично, он не позволяет никому другому говорить от его имени, даже господину Троку, которому обычно доверяет. Лишь боги знают, сколько времени пройдет, прежде чем этот огромный медведь вернется на переговоры. Возможно, нас вынудят потратить впустую не один день или даже не одну неделю.
– Чем болен Апепи? – спросил Таита.
– Не знаю… – Наг осекся на полуслове, поскольку его осенило. – Почему я не подумал об этом прежде? С вашим искусством вы сможете вылечить его от чего угодно. Сейчас же ступайте к нему, Маг, и сделайте все, что в ваших силах.
Подходя к палатам царя, Таита услышал во внутреннем дворе голос Апепи. Он походил на рычание черногривого льва, пойманного в западню, и стал еще громче, когда Таита вошел. Когда он переступал порог, его чуть не сбили три жреца Осириса, в страхе убегающие от царя; тяжелая бронзовая чаша врезалась в пол. Ее бросил через комнату гиксосский царь, сидевший голым посреди палаты на куче мехов и скомканных простыней.
– Где вы были, Чародей? – проревел он, едва завидев Таиту. – Я перед рассветом послал Трока найти вас. Почему вы явились спасти меня от этих адских жрецов с их воняющими ядами и горячими клещами только в середине дня?
– Я не видел Трока, – объяснил Таита, – но прибыл, как только господин Наг сказал мне, что вы нездоровы.
– Нездоров? Нездоров! Чародей, я на грани смерти.
– Позвольте посмотреть, что можно сделать для вашего спасения.
Апепи перевернулся на волосатый живот, и Таита увидел у него на спине ужасную фиолетовую опухоль размером с два царских кулака. Когда Маг легонько коснулся ее кончиком пальца, Апепи снова взревел и облился потом.
– Легче, Таита. Вы так же ужасны, как все жрецы Египта вместе взятые.
– Как она появилась? – Таита сделал шаг назад. – Какие были симптомы?
– Началось с ужасной боли в груди. – Апепи показал. – Потом я начал кашлять, и боль стала острее. Я чувствовал, как что-то двигается здесь, а потом боль, казалось, переместилась в спину и там вылезла эта шишка. – Он протянул руку через плечо, коснулся опухоли и снова застонал.
Прежде чем продолжить, Таита приготовил настой из красного шепенна, сонного цветка. Этот настой свалил бы и слоненка, но хотя взгляд Апепи поплыл, а речь стала нечленораздельной, он все еще оставался в сознании. Таита вновь ощупал опухоль, и царь застонал, но больше не сделал ничего.
– Глубоко в вашем теле находится какое-то инородное тело, мой господин, – заявил он наконец.
– Не удивительно, Чародей. Злые люди, большинство из них египтяне, втыкали инородные тела в мою плоть, с тех пор как я последний раз высосал жидкую кашу, данную мне няней.
– Я бы подумал, что это наконечник стрелы или лезвие, но нет никакой входной раны, – размышлял Таита.
– Открой глаза, парень. Я покрыт ими. – Волосатое тело царя действительно было сплошь покрыто старыми боевыми шрамами.
– Я собираюсь разрезать ее, – предупредил его Таита.
Апепи зарычал:
– Сделайте это, Чародей, и прекратите тявкать.
Пока Таита выбирал в своем ящике бронзовый скальпель, Апепи поднял с пола толстый кожаный пояс и сложил вдвое. Он сжал его зубами и приготовился к ножу.
– Сюда! – позвал Таита стражников от двери. – Подойдите и держите царя.
– Убирайтесь, ослы! – отменил Апепи приказ. – Мне пока никто не нужен, чтобы держать меня.
Таита встал над ним, вычислил угол и глубину разреза, затем сделал одно быстрое и глубокое рассечение. Апепи испустил сквозь зубы приглушенный рев, но не шелохнулся. Таита отступил: из раны вырвался фонтан темной крови и густого желтого гноя. Тошнотворное зловоние наполнило палату. Таита отложил скальпель и вставил указательный палец глубоко в рану. Кровь пузырилась вокруг него, но он почувствовал на дне разреза что-то твердое и острое. Он взял щипцы из слоновой кости, которые ранее положил под рукой, и стал опускать их в разрез, пока не почувствовал, что конец задел что-то твердое.
Апепи перестал стонать и лежал без движения, только мышцы его спины непроизвольно подрагивали. Он с громким сопением и хрипом дышал через нос. С третьей попытки Таита захватил объект щипцами и
