пополнять запасы продовольствия в военных лагерях, мимо которых они проезжали.
С тех пор как они покинули Гебель-Нагару, они бесконечно обсуждали свои планы, зная, что противостоят мощи фараона Трока Урука. По оценке военачальников, с которыми они говорили в военных лагерях, у Трока сейчас было в распоряжении двадцать семь полностью обученных и оснащенных отрядов и почти три тысячи колесниц. Чтобы противостоять этому множеству, они располагали потрепанной старой повозкой с задним колесом, склонным отваливаться в самое неподходящее время, и кузовом, скрепленным бечевкой и кожаными ремнями. Их было всего четверо: Нефер и Мерен, Хилто и Бэй. Зато пятым был Таита.
– Маг стоит по меньшей мере двадцати семи отрядов, – сказал Хилто, – так что у нас с Троком силы равны. – Хилто знал боевого командира, отвечающего за лагерь в Тане, покрытого шрамами, седеющего старого воина по имени Сокко. Давным-давно они вместе проехали по Красной Дороге. Они вместе сражались, гуляли и развратничали. После того, как они битый час вспоминали былое и выпили горшок кислого пива, Хилто вручил ему свиток указа. Сокко держал его вверх тормашками на расстоянии вытянутой руки, сделав умное лицо.
– Видишь картуш фараона? – Хилто коснулся печати.
– Насколько я тебя вообще знаю, Хилто – а клянусь Гором, я тебя знаю, – ты, наверное, сам нарисовал эту красивую картинку. – Сокко вернул свиток.
– Что тебе нужно, старый плут?
Они выбрали свежих лошадей из резервного табуна в несколько сотен голов, и Таита прошел вдоль рядов колесниц на стоянке лагеря, только что присланных от изготовителей в Аварисе. Он выбрал три колесницы, и они запрягли свежих лошадей.
Когда они покидали Тане, Таита вел старую крытую повозку, а Мерен, Хилто и Нефер каждый правили колесницей, в то время как Бэй в тылу вел двадцать запасных лошадей. Они направились не прямо к Аварису, а решили объехать город с востока.
На краю пустыни был маленький оазис, используемый кочевниками и торговыми караванами, идущими на восток и возвращающимися оттуда.
Пока его спутники разгружали фураж, который везли из Тане в повозке, стреноживали лошадей и смазывали жиром ступицы колес новых колесниц, Таита отправился торговаться с хозяином ассирийского каравана, стоявшего поблизости. Он купил кипу грязной, изорванной одежды и двадцать шерстяных ковров, которые ткали в земле на берегу Дальнего Моря. Ковры были скверного качества, но ему пришлось заплатить за них грабительскую цену.
– Эта ассирийская обезьяна – головорез и разбойник, – пробормотал он, когда они грузили ковры на повозку.
– Зачем они нам? – поинтересовался Нефер, но Таита притворился, будто не расслышал вопрос.
В ту ночь Таита покрасил свою серебристую гриву настойкой на коре мимозы, что поразительно изменило его внешность. В темноте раннего утра они оставили Бэя присматривать за лошадьми и колесницами, поднялись в обветшалую крытую повозку и, сидя на высокой груде пыльных ковров, направились на запад, к Аварису, одетые в обноски, которые им дал Таита. Сам Таита был в длинной мантии с поясом, а нижнюю часть лица закрыл по обычаю уроженцев Ура Халдейского. Из-за покрашенных темных волос в нем невозможно было узнать Мага.
Был вечер, когда они достигли столицы Северного Царства. У ее стен вечно устраивали себе пристанище несколько тысяч человек, главным образом нищих, странствующих актеров, иностранных торговцев и прочего сброда. Они встали лагерем среди них и на следующий день ранним утром, оставив Мерена караулить повозку, отправились, чтобы присоединиться к толпе, ждущей у городской стены восхода солнца, когда открывали ворота.
Как только они миновали городского стражника, Хилто отправился обходить таверны и бордели в узких улицах старого квартала, где он надеялся найти приятелей и товарищей по оружию и узнать у них последние новости. Таита взял Нефера с собой, и они стали пробираться по людным улицам пробуждающегося города к воротам дворца. Там они присоединились к нищим, торговцам и просителям. Таита не старался войти во дворец, и они потратили утро, слушая разговоры вокруг и болтая с другими бездельниками.
Наконец Таита завязал беседу с торговцем из Вавилона, который представился как Нинтура, одетым так же, как Маг. Сам Таита выбрал именно эту маскировку, поскольку говорил на аккадском языке как уроженец Месопотамии. Они вдвоем выпили горшок кофе, сваренный из редких и дорогих зерен, привезенных из Эфиопии, и Таита использовал все свои хитрости, чтобы очаровать Нинтуру, который прошедшие десять дней ждал у стен дворца своей очереди, чтобы показать свой товар новой невесте Трока. Он уже дал управителю дворца непомерную взятку, чтобы ему разрешили войти в палаты молодой супруги, но перед ним было много других.
– Говорят, молодая жена жестоко обходится с Троком. Не пускает его на свое ложе. – Нинтура захихикал. – Он без ума от нее, как олень во время гона, но она держит ноги скрещенными, а дверь палаты закрытой. Трок пытается завоевать ее благосклонность дорогими подарками. Говорят, он не отказывает ей ни в чем. А она покупает все, что ей предлагают, а потом назло ему немедленно перепродает за ничтожную долю того, что ему пришлось заплатить, и раздает вырученные деньги городским беднякам. – Он хлопнул себе по колену и загоготал. – Говорят, она покупает одну и ту же вещь много раз, а Трок все платит.
– А где Трок? – спросил Таита.
– Ведет кампанию на юге, – ответил Нинтура. – Он гасит огонь восстания, но едва отвернется, как тот снова вспыхивает у него за спиной.
– К кому мне следует подойти, чтобы войти в палаты этой царицы Минтаки?
– К управляющему дворцом. Его зовут Солет, это жирный безобразный скопец. – Нинтура не заметил физического состояния самого Таиты.
Таита знал Солета лишь по слухам, но тот был одним из тайного братства евнухов.
– Где найти его? – спросил Таита.
– Вам придется заплатить золотое кольцо только за то, чтобы подойти к нему, – предупредил Нинтура.
Солет сидел около пруда с лотосами в собственном окруженном стенами саду. Он не поднялся, когда один из работников женской части дворца привел к нему Таиту.
Гиксосы так далеко отошли от своих древних обычаев и приняли египетские, что больше не держали жен запертыми в женской части дома. Евнухи по-прежнему в значительной степени сохраняли свою прежнюю власть над царскими женщинами, но при надлежащем сопровождении их подопечным предоставлялась большая свобода. Они могли ходить за пределами дворца, плавать ради удовольствия на барках по реке, принимать торговцев, чтобы те показывали им свои товары, а также обедать, петь, танцевать и играть вместе с подругами.
Таита с достоинством приветствовал Солета, поскольку представился ему вымышленным именем. Затем изобразил опознавательный знак братства, согнув и сдвинув мизинцы. Солет заморгал от неожиданности и пробежал глазами по худой фигуре гостя: ни сложением, ни внешностью тот не походил на евнуха. Однако он махнул Таите, чтобы тот сел на подушки напротив него. Таита принял чашу шербета, которую поднес раб, и они некоторое время говорили, казалось бы, о пустяках, но на самом деле за это время Солет быстро удостоверился в искренности Таиты, и они вспомнили общих знакомых в пределах братства. Солет исподтишка задумчиво изучал черты Таиты, глядя под завесу окрашенных волос. В его глазах медленно появилось узнавание, и наконец он мягко спросил:
– В своих странствиях вы, возможно, встречали знаменитого Мага, известного в обоих царствах и за их пределами как Таита?
– Я хорошо знаю Таиту, – подтвердил Таита.
– Как самого себя? – спросил Солет.
– По меньшей мере, – подтвердил Таита, и полное лицо Солета сморщилось в улыбке.
– Больше ни слова. Какую услугу я вам могу оказать? Вам достаточно только попросить.
В тот вечер Нефер, Мерен и Хилто сели на стопку ковров, и Таита привел скрипящую повозку, с неисправным задним колесом, вихляющим из стороны в сторону, к одним из боковых ворот дворца, где в бедном узком переулке пряталась стайка оборванных мальчишек. Таита дал одному из них медное кольцо,
