вам до утра. У меня есть поле, чтобы вспахать, и норовистая кобыла, которую я должен объездить.
Он пошел из зала, обгрызая зажатую в руке кость и глотая на ходу куски жирной свинины. Два раба с горящими факелами бежали перед ним, чтобы освещать мрачные проходы на женскую половину дворца. Перед дверями в палаты Минтаки стражи-евнухи услышали его приближение. Они взмахнули оружием и крест-накрест прижали его к своим жирным грудям в приветствии.
– Откройте! – приказал Трок. Он отшвырнул кабанью кость и вытер сальные руки о подол туники.
– Великий, – один из стражников снова нервно салютовал ему, – двери закрыты.
– Кто приказал? – взбешенно спросил Трок.
– Приказ ее величества царицы Минтаки.
– Клянусь Сеуетом, я этого не потерплю! Наглая потаскушка знает, что я здесь, – проревел Трок, выхватил меч и заколотил в дверь бронзовой головкой рукояти. Не получив ответа, он постучал снова. Удары эхом отразились в тихих проходах, но за дверями все так же не подавали никаких признаков жизни. Он отошел и ударил в дверь плечом. Дверь задрожала, но не уступила. Он вырвал из рук ближайшего стражника копье и ударил им в дверь.
Брызнули щепки; еще несколько ударов – и он прорубил отверстие, достаточно широкое, чтобы просунуть в него руку и отодвинуть засов с другой стороны. Он пинком распахнул дверь и вошел. Девушки- рабыни испуганно сгрудились у противоположной стены.
– Где ваша госпожа?
Они бормотали что-то бессвязное, но их взгляды притягивала дверь спальни. Трок пошел к ней, и девушки сразу закричали:
– Она больна.
– Она не может видеть вас.
– Пришла ее луна.
Трок засмеялся.
– Она слишком часто пользовалась этим оправданием. – Он громко постучал в дверь. – Если есть кровь, то пусть будет река крови – больше, чем я пролил на поле у Манаши. Клянусь Сеуетом, я пройду по ней вброд, чтобы дойти до счастливых дверей.
Он пнул двери спальни.
– Открывай, маленькая ведьма! Твой муж пришел выполнить свой долг и выказать тебе уважение.
Следующий пинок – и дверь отлетела в сторону, сорванная с кожаных петель, и Трок важно вошел в нее. Ложе было вырезано из африканского черного дерева и украшено серебром и перламутром. Под грудой полотняных простыней лежала женщина, наружу высовывалась только маленькая ступня. Трок сбросил на пол портупею и воскликнул:
– Ты тосковала без меня, моя маленькая лилия? Ты не скучала по моим любящим рукам?
Он схватил девушку за голую ногу и вытащил из-под простыней.
– Иди ко мне, мой сладкий ягненок. У меня опять есть для тебя подарок, такой длинный и твердый, что ты не сможешь продать или отдать его… – Он осекся и уставился на испуганную хнычущую девушку.
– Тиния, грязная маленькая шлюха, что ты делаешь в кровати твоей госпожи? – Он не ждал ответа, а бросил ее на пол и в ярости заметался по комнате, срывая занавески и стенные драпировки.
– Где ты? – Он пнул дверь в туалет. – Выходи! Эта ребячливость тебе не поможет.
Ему потребовалась всего минута, чтобы удостовериться, что Минтака не прячется. Тогда он бросился назад к Тинии, схватил ее за волосы и потащил по полу.
– Где она? – Он пнул девушку в живот. Она закричала и попыталась откатиться от его подкованной металлом ноги. – Я выбью это из тебя, сниму каждый ноготь кожи с твоего убогого тела.
– Ее здесь нет! – закричала Тиния. – Она ушла!
– Куда? – Трок опять пнул ее. Его походные сандалии были подбиты бронзовыми гвоздями, врезавшимися в ее нежную плоть будто ножи.
– Куда?
– Не знаю, – рыдала девушка. – Пришли какие-то люди и забрали ее.
– Какие люди? – Он снова пнул, и Тиния свернулась в комок, воя и дрожа. – Я не знаю. – Несмотря на указание Таиты, она не предала свою любимую госпожу. – Чужие люди. Я никогда не видела их раньше. Они закатали ее в ковер и унесли.
Трок последний раз жестоко пнул ее и пошел к двери. Оттуда он крикнул евнухам-стражам:
– Найдите Солета. Немедленно приведите сюда этого жирного слизняка.
Солет пришел, съежившись от страха и ломая свои гладкие, пухлые руки.
– Божественный фараон! Величайший из богов! Мощь Египта! – Он бросился в ноги Троку.
Трок с размаха пнул его бронированной сандалией.
– Кто были те люди, которым ты позволил войти на женскую половину?
– По вашему приказу, милостивый фараон, я позволяю всем торговцам красивыми товарами показывать их царице.
– Кто был продавец ковров? Последний входивший в эти палаты.
– Продавец ковров? – Солет, казалось, обдумывал вопрос.
Трок пнул его снова.
– Да, Солет, ковров! Как его имя?
– Вспомнил! Торговец коврами был из Ура. Имя я забыл.
– Я помогу тебе вспомнить. – Трок подозвал евнухов-стражников.
– На кровать его – и держать.
Солета потащили к разоренному ложу и прижали к нему вниз лицом. Трок подобрал брошенную портупею и вытащил меч.
– Поднимите его одежду. – Один из стражников поднял набедренник Солета и оголил его полные ягодицы.
– Я знаю, что половина дворцовых стражников прошли по этому пути, – Трок коснулся его заднего прохода острием меча, – но ничего столь твердого и острого, как это, там не бывало. Теперь скажи мне, кто был торговец коврами?
– Клянусь хлебом и нильской водой, что никогда прежде не видел его.
– Очень печально, – сказал Трок и на длину указательного пальца вонзил острие меча в прямую кишку Солета. Солет завопил высоким, дрожащим от боли голосом.
– Это был только кончик, – предупредил его Трок. – Если тебе это так нравится, я могу вставить тебе еще локоть бронзы, прямо до глотки.
– Это был Таита, – завизжал Солет, и из него брызнула кровь. – Таита забрал ее.
– Таита! – воскликнул удивленный Трок и выдернул лезвие. – Таита, Маг. – В его голосе мелькнул суеверный страх. Затем он надолго замолчал. Наконец он приказал евнухам, все еще державшим Солета: – Отпустите его.
Солет со стоном сел. От этого движения газ из его кишок с долгим булькающим шумом устремился наружу через разрезанное отверстие.
– Куда он повез ее? – Трок не обратил внимания на звук и омерзительный запах кала, заполнивший палату.
– Он не сказал. – Солет с мукой на лице скомкал льняную простыню и втолкнул ее себе между ног, чтобы остановить кровотечение. Трок поднял меч и коснулся его острием одной из голых отвисших грудей евнуха.
Солет захныкал и снова выпустил газы.
– Он не сказал, но мы говорили о земле между двумя реками, Тигром и Евфратом. Возможно, он намеревался увезти царицу туда.
Трок коротко обдумал услышанное. Это было логично. Сейчас Таита мог знать о напряженных отношениях между Египтом и восточными царствами. И понимать, что найдет там убежище и защиту, если ему удастся бежать так далеко.
Но зачем он похитил Минтаку? Конечно, не ради выкупа. Таита был известен презрением к золоту и богатству. И не из-за плотского желания. Как старый евнух, Таита был чужд сладострастия. Может быть,
