Они в последний раз быстро, но тщательно осмотрели повозки и землю вокруг них, желая удостовериться, что ничего не пропустили. Затем, оставив стражников лежать в тяжелом лекарственном сне, ушли вниз по вади.
Они вновь поднялись к подножию плато, где оставили Хилто с колесницами, и с этой удобной позиции продолжили наблюдение за местом, где зарыли похищенное золото. Они не заметили в вади никаких признаков необычной деятельности или криков. Возможно, стражники, очнувшись, чувствовали себя чересчур виноватыми, чтобы доложить о своем нарушении долга.
Когда уже смеркалось, они увидели, как воловьи упряжки тяжело потянули эти четыре повозки с песчаного дна реки и побрели за царскими паланкинами, поскольку воинство ложных фараонов возобновило ночной марш.
Еще пять дней и ночей огромное египетское войско текло мимо их укрытия. Друг за другом следовали отряды на колесницах, отряды пращников, лучников и копейщиков. Их сопровождали марширующие колонны рабов, которых намеревались использовать для тяжкого труда при строительстве укреплений и подрыве стен осажденных городов. За ними следовали ремесленники, строители колесниц и плотники, оружейники и изготовители стрел, а за ними – обитатели военных лагерей, жены, любовницы и шлюхи с их рабами, слугами и детьми. Дальше ехали торговцы с повозками, груженными товарами и всевозможными предметами роскоши для продажи солдатам, когда те разбогатеют за счет награбленной добычи.
Однако наблюдатели на холмах видели, что из всего этого множества никто не вошел в высохшую вади, где было захоронено золото, и хотя каждый день поблизости разбивали лагерь группы и отряды, никто не приблизился к вади, чтобы использовать ее в качестве уборной или как место для лагеря.
Когда последняя колесница этого могущественного воинства прокатила мимо и поднялась по скалистому проходу Хатмия и последний отставший прохромал мимо, Нефер и Таита уверились, что недостаток слитков в повозках казны не был обнаружен войсковыми казначеями, и почти не сомневались, что никто случайно не наткнулся на тайник в русле реки.
Когда восточная дорога наконец опустела, они ночью спустились с холмов и оставили на высоком берегу вади колесницы, запряженные лошадьми, готовыми к мгновенному бегству. Нефер и Мерен спустились на песчаное дно; в лунном свете следы повозок с казной и волами все еще были хорошо видны. Несколько раз копнув деревянной лопатой, Мерен ликующе свистнул и достал первый мешочек золота. Поднимая мешочки из ямы, они считали их, чтобы точно знать, что не пропустили ни одного. Затем, пошатываясь под их тяжестью, они перенесли мешочки на берег вади и сложили возле ожидающих колесниц. Восемьсот кожаных мешочков, заполненных чистейшим золотом, образовали внушительную груду.
– Слишком много! Нам не увезти все это, – проговорил Нефер с сомнением.
– Вот один из естественных законов этого злого мира, – покачал головой Таита. – Золота никогда не бывает слишком много.
Легкие боевые колесницы не были предназначены для перевозок, но они загрузили их, так что оси просели и корпус заскрипел. Тем не менее, они не погрузили на них и половину всего. Уговаривая лошадей и ведя их за поводья, они завели перегруженные колесницы в холмы и вернулись за следующей частью груза. Потребовалось еще две поездки, чтобы перевезти все.
Они разделили казну на пять равных частей и захоронили их в четырех отдельных тайниках на достаточном расстоянии друг от друга, очень стараясь не оставить никаких следов, чтобы, если бы один тайник был обнаружен, не потерять все. Пятую часть они погрузили на тринадцать колесниц, и Нефер отправил их под командой Хилто назад в Галлалу. Сразу по приезде в город Хилто должен был вернуться в сопровождении тяжелых крытых повозок, чтобы привезти остальное.
Нефер оставил у себя три колесницы. Их должны были вести он сам, Таита и Мерен. Два отряда разъехались, Хилто с гружеными колесницами снова отправился на юг, а Нефер повел свою меньшую группу на восток, вслед за войском двух фараонов.
Нефер двигался днем, зная, что войско, за которым они следуют, отдыхает, встав лагерем, и что при дневном свете, имея обзор впереди, они вряд ли столкнутся с какими-либо неожиданностями.
Они поднялись по проходу на плато, где обнаружили обилие воды, хотя по большей части – загрязненной тысячами животных и людей, прошедших там до них. Лошади хорошо отдохнули, и они в легко груженных колесницах ехали быстро. Они проезжали мимо сотен покинутых лагерных стоянок, отмеченных кострищами и покосившимися остовами навесов, носилками и валяющимися повсюду отбросами. Там были и торопливо выкопанные могилы, потому что войско на марше всегда постоянно уменьшается. Гиены и шакалы уже разрыли часть их, вытащили из них тела и съели.
– Нам она понадобится, – сказал Нефер, сойдя с колесницы и встав над телом молодой женщины, вероятно, одной из маркитанток. Непонятно было, отчего она умерла, – стервятники почти завершили то, что начали гиены. У мертвой не было глаз и губ, и ее череп усмехался им покрытыми черной кровью зубами.
– Благие боги, – воскликнул Мерен. – Ты утратил обоняние? Она воняет до небес.
– Помогите мне завернуть ее. – Нефер не обратил внимания на его протест. Он нашел выброшенное длинное полотно, до того изорванное и грязное, что даже кочевники, рывшиеся в остающемся за войском мусоре, не нашли способа его использовать. Они вместе положили на него останки мертвой женщины и аккуратно обернули. Затем, несмотря на громко выражаемое Мереном отвращение, они привязали ее сзади к его колеснице.
Хотя с рассвета они ехали в завесе пыли, только к середине утра они догнали арьергард войска. Все экспедиционное войско уже встало лагерем на день, и дым кухонных костров отмечал места сотен отдельных лагерных стоянок на дороге впереди.
Нефер съехал с дороги, и они сделали круг, чтобы обогнуть обоз, держась вне поля зрения людей на дороге. Рассматривая местность впереди, они осторожно покатили вперед. В конце концов они догнали отряд повозок с казной и высокими паланкинами царских жен, остановившийся в роще оливковых деревьев. Было далеко за полдень, когда Нефер подполз к ним поближе и взобрался на тамаринд, откуда мог подглядывать через колючий терновник, окружавший лагерь.
Шатер царицы Мерикары стоял в стороне от шатра Гесерет, но сестры сидели рядом под льняным навесом, защищенные от солнца, и вкушали от обильных яств, принесенных от костров их девушками- служанками.
Нефер был недостаточно близко, чтобы подслушать их беседу. Гесерет сидела лицом к нему, болтая и весело смеясь, и была еще красивее, чем помнил Нефер. Даже в этих обыденных обстоятельствах она тщательно наносила косметику, предназначенную для того, чтобы сделать ее похожей на статую Хатор в Мемфисе. Она украсилась набором великолепных драгоценностей, а ее густые темные волосы были недавно умащены маслом и завиты. Миша, высокая черная девушка-рабыня с превосходным задом, наклонилась через ее плечо, чтобы вновь наполнить золотую чашу царицы. Брызнувшая капля красного вина упала на платье Гесерет. Царица вскочила и ударила Мишу по голове тяжелым веером из серебра и перьев страуса. Девушка упала на колени и закрыла голову обеими руками, но между ее пальцами выступила кровь. Мерикара попыталась остановить старшую сестру, но Гесерет обрушила на голову Миши град ударов и била до тех пор, пока крепление веера не разломилось, затем швырнула обломок в Мерикару и бросилась прочь, выкрикивая через плечо угрозы и ругательства.
Мерикара подняла девушку-рабыню и увела в свой шатер. Нефер терпеливо ждал, скрытый в верхних ветвях тамаринда. Некоторое время спустя Миша вышла из шатра с перевязанной головой. Всхлипывая, она исчезла среди деревьев. Нефер не шевелился, пока Мерикара не появилась у входа в шатер.
Когда они говорили в последний раз, Нефер велел сестре быть настороже и ждать, когда он придет к ней. Теперь она внимательно осмотрелась, болтая со стражником у входа в шатер, и начала без определенной цели прохаживаться по краю лагеря. Было ясно, что она серьезно отнеслась к наставлениям Нефера и внимательно оглядывала окрестности в поисках своих спасителей. Она была единственным деятельным человеком: большинство остальных прятались от жары и солнца, и даже часовые не выказали к ней никакого интереса.
Нефер достал из мешочка маленькое полированное серебряное зеркальце, поймал солнце и послал луч света в лицо Мерикаре. Она тотчас остановилась, прикрыла рукой глаза и поглядела в его сторону. Он послал луч еще три раза – условный знак – и даже с такого расстояния увидел, что ее улыбка стала
