Экберг содрогнулась.
— Тогда, пожалуйста, не свистите.
Маршалл с любопытством оглядел новоприбывшего.
— Не знал.
— Я тоже не знал, пока не застрял в Йеллоунайфе. — Незнакомец кивнул в сторону водителя. — Но этот парень любезно согласился меня подвезти.
Маршалл рассмеялся.
— У вас был не слишком радостный вид, когда вы выбирались из грузовика.
Бородач слегка улыбнулся. Он уже явно полностью пришел в себя после утомительного перегона.
— Тогда мне это показалось неплохой идеей. — Он протянул руку. — Моя фамилия Логан.
Водитель повторил его жест.
— Каррадайн.
Маршалл представился сам и представил Экберг.
— Что-то мне подсказывает, что вы не из здешних краев, — сказал он водителю.
— Верно подсказывает. Кейп-Корал, Флорида. Платят здесь здорово, но во всем остальном на Аляске полно того, в чем я совершенно не нуждаюсь.
— И что же это такое? — спросила Экберг.
— Снег. Лед. И мужики. Особенно здоровяки в красных фланелевых рубахах.
— Здоровяки, — повторила Экберг.
— Угу. Слишком уж их много. Здесь мужчин вдесятеро больше, чем женщин. Говорят, если женщина ими интересуется — шансы у нее хорошие, зато последствия плоховаты.
Они рассмеялись.
— Мне нужно вернуться на базу, — сказал Логан. — Похоже, мои рекомендательные письма сюда вовремя не дошли. Придется еще раз попробовать убедить старину Гонсалеса в вескости причин моего здесь присутствия. Рад был познакомиться.
Кивнув всем по очереди, он направился к главному входу.
Они посмотрели ему вслед.
— Что-то я его не узнаю, — сказала Экберг водителю. — Он из свиты Эшли?
— Он сам по себе, — ответил Каррадайн.
— Тогда что он тут делает?
Каррадайн пожал плечами.
— Он назвался профессором-энигмологом.[6]
— Кем? — переспросил Маршалл.
— Энигмологом.
— Значит, он ваш? — Экберг повернулась к Маршаллу.
— Нет, — ответил Маршалл. — Для меня, как и для вас, он загадка.
Он снова огляделся по сторонам. В воздухе чувствовалось ощутимое возбуждение, которое не могла полностью объяснить даже фантастическая игра света на небе. Несмотря на всеобщую суету, все вроде бы шло по графику. Уже началось тщательно рассчитанное подогревание ледяного блока — со дна хранилища время от времени падали капли воды. Завтра в четыре часа дня, что соответствовало лучшему эфирному времени на Восточном побережье, включатся камеры и начнется прямая документальная передача. В завершение ее будет вскрыто хранилище. А затем, внезапно понял Маршалл, съемочная группа улетит, на базе «Фир» воцарится покой, и можно будет оставшиеся две недели посвятить размеренной повседневной работе.
Маршаллу очень хотелось, чтобы этот покой наконец наступил. Но даже при всей своей неприязни к суете и шумихе он не мог отрицать, что в сегодняшней ночи есть нечто особенное, нечто уникальное и волнующее, чему, как ни странно, он почему-то был рад.
Из своего трейлера вышла Дэвис в сопровождении Конти, личной помощницы и рекламного агента. Они направились к небольшой площадке возле старого поста охраны, где их ждали Фортнем, Туссен, осветитель и главный рабочий сцены.
— Ты уверена, что не мерзнешь? — услышал Маршалл слащаво-заботливый баритон режиссера.
— Все прекрасно, дорогой, — проговорила Дэвис тоном мученицы во имя идеи. Свою дорогую шубку она сменила на изящный пуховичок.
— Съемка займет не более десяти минут, — заверил Конти. — Мы уже отсняли основные кадры и фоны.
Проходя мимо Маршалла и Экберг, они даже не взглянули на них.
— Ладно, займусь-ка и я чем-нибудь, — сказала Экберг. — Увидимся позже.
Она нагнала рекламного агента, шедшего позади всех.
Каррадайн улыбнулся и покачал головой. Он жевал огромный комок резинки, из-за чего одна его щека раздувалась, словно у хомяка.
— Что скажете? Поболтаемся тут и поглазеем на шоу?
— Если вы уверены, что не мерзнете, — ответил, подражая Конти, Маршалл, кивая на гавайку водителя.
— Это еще не холод, черт побери. Пошли займем пару мест в первом ряду.
Схватив два деревянных упаковочных ящика, он поставил их на снег, уселся на один и, улыбнувшись, показал Маршаллу на другой.
Возле поста охраны шли заключительные приготовления. Вспыхнули огни, Экберг проверила работу телесуфлера, закончилась проверка звука. Дэвис в последний раз успели припудрить нос, прежде чем она с негодующим писком прогнала прочь гримершу. Затем раздался щелчок хлопушки, Конти крикнул: «Мотор!», и заработали камеры. Хмурое выражение тотчас же исчезло с лица звезды, сменившись ослепительной улыбкой, вмиг превратившей ее в воплощение загадочности и обаяния.
— Уже совсем скоро, — произнесла она в камеру с придыханием и так взволнованно, словно неделю вместе со всеми промучилась на леднике, — менее чем через сутки, откроется хранилище и мы узнаем разгадку допотопной тайны. И сама природа, словно бы осознавая серьезность момента, предоставила нам возможность насладиться крайне необычным северным сиянием, с очарованием и величием которого ничто не может сравниться…
15
На базе «Фир» наступило относительное затишье — все отправились спать перед напряженным завтрашним днем. Однако Маршалл, как обычно, не мог заснуть, ворочаясь на своей спартанской койке. Его постоянно что-нибудь беспокоило. Если он натягивал на себя одеяло, ему делалось слишком жарко, если сбрасывал — слишком холодно. Руки и ноги порой подрагивали от непроизвольного сокращения мышц, а в душе ворочалось ощущение, будто что-то идет не так, как надо бы, несмотря на то что все вроде бы свидетельствовало об обратном.
В конце концов он провалился в полудрему, сопровождавшуюся медленно проплывавшими перед его мысленным взором видениями. Он шел по промороженной тундре, один, в свете странного и зловещего северного сияния, которое висело так низко, что, казалось, давило на плечи. Он смотрел на него со смесью благоговейного ужаса и тревоги и в конце концов остановился, удивленно хмурясь. Впереди него небесные огни касались самой земли, неровной и мерзлой, оплывая вниз вязкими каплями, словно воск с наклоненной свечи.
На его глазах сгустки становились крупнее, обретали форму, твердели. У них появлялись руки и ноги. На мгновение все вокруг словно застыло, затем сгустки начали приближаться — сперва медленно, потом все быстрей. Их тела то раздувались, то опадали, они тянули к нему руки с широко растопыренными пальцами, словно голодные чудища. Он попытался бежать, но обнаружил, что его охватывает кошмарное оцепенение, ноги налились вдруг свинцом…
