опасностей, шла на все ради идей всеобщего просвещения и расширения границ наших знаний. Существо, убившее и ее, и отважного воина, до сих пор находится где-то рядом — так же как и группа солдат, намеренных его уничтожить.
Он замолчал, но его камера продолжала нависать над завернутыми телами, снимая средние и крупные планы.
— Вам никогда не позволят показать это в эфире, — сказал Вольф.
— Я забочусь о DVD, — ответил Конти. — О режиссерской версии фильма. — Он опустил камеру. — Нам очень повезло.
— Повезло? — переспросила Экберг. — О чем вы?
— О том, что тела еще здесь. Я боялся, что они уже в холодильнике.
«Вряд ли можно называть это везением», — подумала Экберг. Она хотела было возразить, но сдержалась. Все равно ничего теперь не исправить.
Вернувшись в коридор, они пошли дальше, слыша гулкое эхо собственных шагов. Конти то и дело останавливался и напряженно прислушивался. Экберг никогда прежде не видела подобного выражения на его лице, сейчас словно бы искаженном муками чуть ли не плотского вожделения. Глаза режиссера блестели. Она тревожно взглянула на Вольфа. Тот шел хмурый, временами досадливо щурясь.
Еще один перекресток, еще один бесконечный коридор. Конти снова остановился.
— Смотрите, — сказал он, направляя свет камеры в темень, словно луч огромного фонаря. — Что это на полу? Кровь?
Экберг вгляделась в световой круг. Конти оказался прав — ярдах в двадцати впереди пол коридора покрывали кровавые пятна. Больше всего их было под открытой дверью с табличкой «Энергоподстанция». Беспорядочная мешанина жутких следов вела как к замершим в ошеломлении людям, так и в дальний конец коридора. Экберг опять затрясло.
Конти двинулся вперед первым, внимательно глядя в видоискатель. Бестрепетной рукой он направил объектив на кровавые отпечатки и медленно повел камеру дальше. Затем он шагнул к двери, испачкав в крови собственные ботинки, и начал снимать открывшуюся ему панораму, подав знак Экберг вновь включить звук.
— Именно здесь произошла трагедия, — речитативом проговорил он. — Именно здесь их настигла неумолимая смерть. Смерть от лап существа, которого нельзя назвать иначе как монстром — монстром, чьи тайны нам предстоит раскрыть… и положить им конец.
Махнув рукой Экберг, чтобы та выключила звук, Конти опустил камеру и взволнованно показал на пол перед собой.
— Смотрите! Здесь как минимум три типа следов! Эти наверняка оставил Гонсалес и его люди. Эти… — Он замолчал, прилежней разглядывая пол. — Господи… это что, след монстра?
Он снова поднял камеру, ведя ее вдоль коридора.
Экберг подошла ближе и, отворачиваясь, чтобы не заглядывать в комнату, где погибли Эшли и рядовой по фамилии Флюк, посмотрела на кровавые растопыренные мазки, которые так взбудоражили Конти. Нет, ерунда, они не могли быть следом зверя. Никак не могли. Слишком уж они были велики и слишком неестественной формы. Ощутив внезапный приступ тошноты, она отвела взгляд.
— Прекрасно, — бормотал Конти, продолжая снимать. — Просто прекрасно. Лучше ничего нельзя и…
Опомнившись, он осекся и, опустив камеру, покосился на Вольфа и Экберг.
Свет в коридоре вдруг потускнел, снова вспыхнул, опять потускнел и наконец погас полностью. Экберг оказалась в кромешной тьме. Послышался удивленный возглас Вольфа. Мгновение спустя вновь забрезжило какое-то освещение, но оно было слабее, чем прежнее.
Конти взвалил камеру на плечо.
— Готовы?
— Неуверен, что это хорошая мысль, — сказал Вольф.
— О чем вы? Теперь мы знаем, куда они двинулись. Именно это нам и нужно — следует поторопиться.
Он зашагал по коридору. Мгновение спустя Вольф побрел за ним. Экберг с великой неохотой поплелась следом.
Коридор заканчивался очередным перекрестком, и кровавые пятна вели явно направо. Миновав несколько дверей и лестницу, они обнаружили, что следы исчезают, и остановились там, где на полу виднелся последний едва заметный багровый мазок.
— Ну? — спросил Вольф.
Конти снова ткнул вперед пальцем.
— Коридор упирается в то помещение.
Он опять вскинул камеру и двинулся дальше.
Экберг осталась стоять, глядя вслед режиссеру, направлявшемуся к двойным дверям с табличкой «Радары, технологическое обеспечение». Двери были открыты, и, что удивительно, за ними горело несколько ламп. Конти вошел внутрь, посмотрел направо, потом налево. Он долго стоял неподвижно, наконец включил камеру и снимал секунд пятнадцать, после чего обернулся.
— Кари? — сказал он странным хриплым голосом. — Не могли бы вы подойти на секунду?
Экберг шагнула в проем. Прямо перед ней находился огромный металлический стеллаж, заставленный старым оборудованием, покрытым слоем полувековой пыли. Она вопросительно посмотрела на Конти, но он лишь молча на что-то кивнул. Экберг повернулась, глядя в указанном направлении. Сперва она ничего не увидела, но потом взор ее упал ниже. Там, где пол сходился со стенами, лежала лицом вверх человеческая голова, в широко раскрытых глазах которой словно застыл немой укор. Экберг в ужасе отшатнулась, осознав, что это Крил, всегда улыбавшийся и прекрасно знавший свое дело бригадир команды расторопных парней, нанятых киногруппой в Анкоридже для подсобных работ. Голова была грубо оторвана от шеи, и на полу вокруг нее расплывалась алая лужа. В нескольких футах дальше из-под стеллажа высовывались две ноги в сапогах.
Застонав, Экберг попятилась и… тут же на что-то наткнулась. Обернувшись, она обнаружила, что смотрит прямо в объектив камеры Конти.
Конти снимал ее. Она видела отражение собственного лица в линзе — маленького, бледного, искаженного страхом.
— Прекрати! — услышала она собственный крик. — Черт бы вас всех побрал, прекрати, прекрати, прекрати!
45
— Я закончил анализ крови, найденной на щепках в хранилище, — тихо сказал Фарадей.
Маршалл посмотрел на склонившегося над центрифугой биолога. Последние несколько минут тот столько раз прикладывался то к одним, то к другим окулярам, что из-за багровых следов вокруг глаз стал походить на енота.
— И? — спросил Маршалл.
— Она не похожа ни на что из того, что встречалось мне раньше.
Салли раздраженно вздохнул. Гонсалес до сих пор не выходил на связь, и неизвестность действовала ему на нервы.
— Можно подробнее, Райт?
Фарадей снова надел очки и моргнул.
— Речь идет в основном о белых кровяных тельцах.
Салли махнул рукой, словно бы говоря: «Валяй дальше».
— Как вы знаете, белые кровяные тельца противостоят инфекциям, воспалениям и всему такому. Задача нейтрофилов, лимфоцитов, базофилов и т. д. и т. п. состоит в том, чтобы защищать организм, заживлять раны. Так вот, кровь этого существа перенасыщена белыми кровяными тельцами. Оно