дней, но так и не сумели разломать. А снималась замысловатым способом. Сперва ее следовало подать вверх, а затем влево, после немного опустить, и уж потом, подав от себя, резко поднимать вверх.
Последовательность нехитрая, но только в случае если ты сам ее придумал. Для надежности три года тому назад Саванюк посадил возле бетонного надолба быстро растущие кусты, и теперь возле входа разрослись настоящие джунгли, сквозь которые мог пробраться один лишь полковник.
Если раньше это место грело самолюбие Саванюка и в минуты, когда ему было плохо, он приезжал сюда и воображал себя настоящим военным, думал, что все тут, как прежде, одно прикосновение пальцев к пульту управления — и тактические ракеты, оснащенные ядерным зарядом, взмоют в небо, то теперь Саванюк готов был смеяться над собой прежним.
Из военного городка увезли многое, но, как оказалось, далеко не все. Алюминий, латунь, многочисленные толстые кабели, проложенные в трубах, на которые прежде не обращали никакого внимания, внезапно превратились в выгодный товар. Его с охотой покупали в Латвии, нужно было только перевезти через границу.
Бывший полковник детально изучил, в каких металлах нуждается промышленность соседней страны, знал скупщиков, которые не интересовались происхождением металла и готовы были платить наличными. Завязались нужные контакты, знакомства. Саванюка еще по советским временам хорошо знали как на этом берегу Двины, так и на другом.
Лом цветных металлов он вывозил грузовыми машинами почти открыто, тогда еще сквозь пальцы смотрели на подобные занятия. Он успел вывезти практически все, что оставалось на территории военного городка Волчьи Ямы: километры медного кабеля, дюралевый лом, латунные детали. Он запрашивал за свой товар довольно низкую цену, справедливо полагай, что выиграет на обороте.
Со временем граница понемногу закрывалась, появились таможенные службы, редкие еще погранзаставы. Теперь через Двину переправлялись в основном мелкие контрабандисты, чей груз умещался на небольших лодках. Но воротилы прежних лет, переправлявшие товары контейнерами, сохранили свои позиции. Договорились с таможенниками, как с белорусскими, так и с латышскими.
Одним из таких воротил был и полковник Саванюк. Он являлся последним звеном в переправке товаров с белорусского на латышский берег. Теперь разворованный военный городок стал для него настоящим Клондайком. Ангары, в которых раньше стояли тягачи с тактическими ракетами, превратились в склады контрабандного товара. Сюда загоняли фуры со спиртным, сигаретами, бытовой аппаратурой и компьютерами. Машины заезжали ночью, и ни одна живая душа из непосвященных не знала об этих маневрах. Затем на пару часов на границе открывалось окно, военными дорогами машины подъезжали к Двине, и понтонный паром переправлял их на другой берег.
Но аппетит, как известно, приходит во время еды. И денег никогда не бывает много. Сперва Саванюк радовался двум–трем тысячам зеленых, полученным за переправку, затем его уже не могли удовлетворить и десять тысяч. Но большего выжать из своих клиентов он не мог. Особенно его бесило то, что приходилось делиться с таможенниками, которые, как считал бывший полковник, почти ничем не рисковали.
Около двух часов ночи, когда небо было затянуто низкими грозовыми тучами, а в воздухе уже пахло близким дождем, три белых «КамАЗа» с трехосными фурами подъехали к погранзоне, проходившей в десяти километрах от самой границы. Сзади уже остался Браслав, который машины миновали пятнадцать минут тому назад.
Еще не запыленный и не выгоревший под солнцем указатель на обочине дороги извещал: «Пограничная зона. Въезд без пропуска запрещен!». Возле столбов указателя желтели свежие кучи песка. Информационные щиты ярко вспыхнули в свете фар головного «КамАЗа», и водитель притормозил, вглядываясь в дорогу. Слева от шоссе, на недавно отсыпанной площадке, вымощенной аккуратной бетонной плиткой, располагался небольшой вагончик. Притормозили и два других трейлера.
Владелец контрабандного груза москвич Виктор Иванов покосился на шофера.
— Лучше остановись совсем. Кажется, это то самое место.
— Вы же сказали, все договорено.
— Да, но я здесь впервые, а вдруг заплутали? Виктор Иванов вынул из кармана фонарик и посветил на карту, разложенную на коленях.
— Может, свет включить? — предложил шофер.
— Нет, не надо.
Иванов чувствовал себя неуютно. До этого указателя еще можно было выкрутиться, останови их милиция или таможенники, но пропусков на въезд в погранзону у него не было.
«Обещал же встретить, стервец!» — подумал он о Саванюке, с которым два дня тому назад разговаривал в Браславе.
Рисковать грузом не хотелось: три фуры пиратских компакт–дисков, аудио- и видеокассет — это целое состояние, если умело им распорядиться. Виктор Иванов истратил на их покупку все свободные деньги, которые у него имелись. Сделка обещала стать выгодной, весь товар у него оптом забирали в Даугавпилсе, а деньги переводили на счет латышского банка.
После того как деньги поступят на счет, Иванов задерживаться ни в России, ни в Беларуси не собирался. Он уже спинным мозгом чувствовал: приближаются худшие времена, которые лучше переждать за границей.
Иванов впервые вез товар по этому маршруту и поэтому волновался. Особой подстраховки у него не было, о Саванюке он узнал от одного из своих знакомых, который регулярно переправлял компьютеры «желтой» сборки в Латвию. Делиться деньгами Виктор Иванов ни с кем не захотел и самостоятельно отыскал Саванюка, действуя на свой страх и риск.
«Где же он? — недоумевал Иванов. — Может, случилось что?»
Он до боли в глазах вглядывался в вагончик, за окнами которого не наблюдалось никакой жизни — ни звуков, ни света. Выходить из машины боялся, так и хотелось попросить об этом шофера. Но следовало сохранять субординацию: владелец груза — главный, он и должен улаживать конфликты.
Дрожащими руками Иванов сложил карту. Больше всего он боялся встретить рассвет в приграничной зоне.
«Может, зря я пожалел сразу денег Саванюку дать?» — с досадой подумал Виктор и погасил фонарь.
Когда дверца распахнулась, в теплую кабину тут же пахнуло ночным холодом. Поежившись, запахнув куртку, Иванов бросил шоферу:
— Подожди, — как будто бы тот собирался куда?то ехать, и неумело спустился с высокой подножки опостылевшего ему за долгую дорогу грузовика.
Ветер тут же задрал капюшон, бросив его на голову. В ярком свете фар Иванов чувствовал себя неуютно.
«Хорошо, хоть погода портится», — подумал он, взглянув на беспросветно–черное небо, в котором угадывалась приближающаяся гроза.
Дорога словно вымерла, даже вдалеке не виднелось ни одной машины. Больше всего Иванов боялся увидеть на двери вагончика тяжелый навесной замок, тогда бы он не знал, что и предпринять. Не заночуешь же с опасным грузом в чистом поле, утром не объяснишь милиции и таможенникам, почему не разгрузился в Браславе, а поехал в сторону границы?
Замка на двери не оказалось. Иванов коснулся холодной влажной ручки и потянул на себя дверь. Та подалась с трудом, скрипнув на ржавых завесах.
— Эй, — негромко сказал Иванов, боясь переступить порог, — есть тут кто?нибудь?
Из умывальника мерно капала вода в широкий алюминиевый таз, заполненный грязной водой, в которой плавали пара окурков и раскисшая банановая кожура. Половина вагончика тонула во мраке, половину освещали фары головного «КамАЗа», бившие прямо в окно. Нащупав выключатель, Иванов щелкнул клавишей.
Теплый желтый свет лампочки накаливания, укрепленной на стене, залил вагончик, И только теперь Виктор Иванов увидел человека, лежавшего на обтянутом дерматином топчане. Сперва Иванову показалось, что человек мертв, такой неестественной была поза; поэтому он вздрогнул, когда «мертвец» зашевелился и сел на топчане, усиленно протирая заспанные глаза кулаками.
— Какого хрена? — пробормотал Саванюк, поплевав на ладони и пригладив взъерошенные за время
