— Почему вы мне не сказали?
— Вероятность успеха была слишком мала. Я сам не верил в такую возможность. — Его губы сложились в ироническую улыбку. — Нужно было, чтобы повезло.
В неожиданном эмоциональном порыве Ллойд бросился вперед и схватил Глинна в свои медвежьи объятия.
— Господи, я чувствую себя как приговоренный, получивший помилование. Эли, могу я что-нибудь сделать?
Он плакал и не стеснялся этого.
— Это еще не конец.
Ллойд просто усмехнулся в ответ на напускную скромность этого человека.
Бриттон обратилась к Хоуэллу:
— Мы черпаем бортом?
— Трюмные помпы справляются, капитан. Пока работает аварийная система подачи энергии.
— Сколько это продлится?
— Если отключить все, кроме совершенно необходимого, с аварийным дизелем продержимся больше двадцати пяти часов.
— Потрясающе! — воскликнул Ллойд. — Мы в прекрасной форме. Отремонтируем двигатели и в путь.
Он радостно улыбнулся Глинну, потом Бриттон и несколько приуныл, не понимая, почему они смотрят так мрачно.
— Что-нибудь неладно?
— Мы лишились хода, мистер Ллойд. Нас сносит течением обратно в шторм.
— Потеряли ход?
— Силовая установка разбита.
— Мы же справлялись до сих пор. Хуже-то быть не может. Или может?
Никто не ответил ему на этот вопрос.
Бриттон обратилась к Хоуэллу:
— Состояние систем связи?
— Нет дальней и спутниковой связи.
— Включите сигнал бедствия. Свяжитесь с Южной Георгией на аварийном канале шестнадцать.
Ллойд ощутил озноб.
— А зачем сигнал бедствия? Снова ему никто не ответил.
— Мистер Хоуэлл, уточните состояние поврежденных двигателей.
Спустя минуту Хоуэлл доложил:
— Обе турбины ремонту не подлежат, мэм.
— Подготовиться к возможной эвакуации судна.
Ллойд не мог поверить, что не ослышался.
— О чем вы говорите, черт побери? Разве судно тонет? Здесь мой метеорит. Я не брошу танкер.
Бриттон обратила к нему холодный взгляд зеленых глаз.
— Никто не бросает судно, мистер Ллойд. Мы покинем его только в самом крайнем случае. Возможно, спуск на воду спасательных шлюпок в такой шторм будет не менее самоубийственным решением.
— Ради бога, зачем тогда такая суета? Мы можем переждать шторм и запросить буксир до Фольклендов. Все не так уж скверно.
— Мы потеряли ход и маневренность. Когда нас вынесет в шторм, мы получим ветер восемьдесят узлов, стофутовые волны и течение шесть узлов. Все это вместе будет толкать нас в одном направлении — к проливу Брансфилда. Это Антарктика, мистер Ллойд. Плохи наши дела.
Ллойд был потрясен. Он уже чувствовал, что зыбь начинает раскачивать судно. Порыв ветра ворвался на мостик.
— Слушайте меня, — сказал он тихо. — Мне плевать, что вам придется сделать и как вы это сделаете, но вы не потеряете мой метеорит. Понятно?
Бриттон неприязненно посмотрела на него в упор:
— Мистер Ллойд, сейчас мне совершенно плевать на ваш метеорит. Меня беспокоит только мое судно и команда. Это понятно?
Ллойд повернулся за поддержкой к Глинну. Но Глинн остался безмолвным и совершенно спокойным, сохраняя на лице обычную маску.
— Когда мы можем получить буксир?
— Большинство электроники отказало, но мы пытаемся связаться с Южной Георгией. Все зависит от шторма.
Ллойд нетерпеливо прервал, обращаясь к Глинну:
— Что происходит в танке?
— Гарса усиливает оплетку дополнительной сваркой.
— И сколько времени это займет?
Глинн не ответил. Этого не требовалось. Теперь и Ллойд почувствовал. Движение корабля стало хуже: наводящим ужас водяным валам, казалось, требовалась вечность, чтобы пройти. А на гребне каждого из них «Ролвааг» словно кричал от боли. Это был какой-то приглушенный звук — не то вибрация, не то скрежет.
Это была мертвая рука метеорита.
Из радиорубки появился Хоуэлл и сообщил Бриттон:
— На связи Южная Георгия, мэм.
— Очень хорошо. Переключите их на громкую связь, пожалуйста.
Ожил громкоговоритель.
— Южная Георгия танкеру «Ролвааг», прием.
Голос был металлическим и тусклым, но Бриттон распознала в нем среди шумов едва заметный акцент родных мест. Она взяла микрофон передатчика.
— Южная Георгия, у нас авария. Мы серьезно повреждены. Без тяги, повторяю, без тяги. Дрейфуем в направлении зюйд-зюйд-ост со скоростью девять узлов.
— Принято, «Ролвааг». Ваши координаты? Какой у вас груз? Балласт или нефть?
Глинн взглянул на нее острым взглядом. Бриттон выключила микрофон.
— С этого момента мы начинаем говорить правду, — сказал Глинн. — Нашу правду.
Бриттон снова включила передатчик:
— Южная Георгия, мы переоборудованы под рудовоз. Мы имеем полную загрузку в виде метеорита, выкопанного на одном из островов у мыса Горн.
— Подтвердите. Вы сказали «метеорит»?
— Подтверждаю. Наш груз — это метеорит весом двадцать пять тысяч тонн.
— Метеорит весом двадцать пять тысяч тонн, — невозмутимо повторил голос. — «Ролвааг», пожалуйста, назовите ваш предполагавшийся порт назначения.
Бриттон понимала, что за этим скрывался тонкий вопрос: почему вы там оказались?
— Мы направлялись в Порт-Элизабет в Нью-Джерси.
Снова пауза. Бриттон ждала, внутренне сжавшись. Любому опытному мореходу сразу понятно, что история очень странная. Они находятся в двухстах милях от пролива Брансфилда, давно в зоне сильнейшего шторма, и это их первый сигнал бедствия.
— «Ролвааг», могу я спросить, вам известен последний прогноз погоды?
— Да, известен, — подтвердила Бриттон, зная, что ей все равно его сообщат.
— К полуночи ветер усилится до ста узлов, высота волн до сорока метров, везде в проливе Дрейка штормовое предупреждение пятнадцать баллов.
— Сейчас почти тринадцать, — откликнулась Бриттон.
