– Обижаешь, Антон, – отвечал младший по возрасту и на всякий случай ударил неподвижно лежавшего Николая кулаком в лицо.
– Мне показалось, на нас обратили внимание.
– Даже если кто и увидел, то никому дела нет до того, что случается с другими. Ты сам, например, ввязываешься в драки на улице?
– Нет.
– Я тоже.
Охранники дружно засмеялись.
Не торопясь, Антон вытащил из кармана веревку, связал руки Николаю, ножом обрезал длинный конец.
Веревки хватило еще и на то, чтобы связать незадачливому качку ноги.
– Урод, – сказал Антон, вглядываясь в правильные черты Николая.
– Абсолютно нормальный мужик, – не оборачиваясь, ответил Толик. – Баба во всем виновата.
– Не скажи. Ты же на нее не заришься?
– Мне жить охота.
– Я и говорю, урод. Если кому жить надоело, он уже не человек.
– Он же не знал, – вступился за качка Толик.
Тем временем Николай понемногу пришел в себя и секунд десять смотрел ничего не понимающими глазами на Антона, склонившегося над ним.
– Привет, трахальщик, – добродушно сказал охранник.
Эта приветливость обезоружила качка. Казалось, с ним вот-вот заведут задушевную беседу, в крайнем случае, погрозят пальцем, возьмут обещание больше так не делать и отпустят на свободу.
– Вы кто? – тяжело ворочая губами, проговорил он, и тут же резкая боль отозвалась в голове.
– Мы? – Антон бросил быстрый взгляд на Толика. – Мы – в пальто.
– У меня деньги есть. Берите все, я не буду в претензии, – сказал Николай.
– Насчет денег ты правильно напомнил, – Антон обшарил карманы Николая, извлек портмоне, вытащил пятьсот долларов. – Русские рубли тебе оставим.
Антон умел обнадеживать обреченных. Нормальный обыватель рассуждает примерно так: если разговор заходит о том, что часть денег останется у жертвы, значит, убивать не станут.
– Куда мы едем? – Николай сделал неуклюжую попытку сесть.
Антон помог ему.
– Далеко, – за окнами уже мелькали новостройки окраин.
– Проучить тебя велено, – сказал Толик.
И в этот момент Николай, изловчившись, ударил связанными ногами в спинку сиденья. Толика бросило грудью на руль. Коротко пискнул клаксон. Автомобиль вынесло на обочину, и он загрохотал по пыльному гравию.
– Урод! Ублюдок! – закричал Антон, колотя Николая по голове.
Толик выровнял машину и затормозил.
– Если тебе, дружок, на заднем сиденье надоело, полезай в багажник.
Николай еще слабо отбивался, но что сделаешь против двух амбалов, когда у тебя связаны руки и ноги, а голова ничего не соображает после удара?
Ствол пистолета уткнулся в бок Николаю:
– Машина твоя, мне не будет жалко испачкать ее кровью, – проговорил Антон.
Николай тут же присмирел.
– Пусть сидит в салоне, в багажнике жарко и бензином воняет.
– Пусть будет по-твоему, – вздохнул Толик, усаживаясь за руль.
Машина выехала за кольцевую, свернула на узкую асфальтированную дорогу, уходящую в лес.
Этих мест Николай, приехавший в Москву всего три года тому назад, уже не знал. Охранники же Нестерова ориентировались в подмосковной «глухомани» прекрасно. Они миновали поселок, сплошь состоявший из двухэтажных коттеджей, и вновь выехали в поле.
– Классно дома поставили, – заулыбался Толик. – С дороги смотришь – ничего нет, никто здесь не живет. Незачем простой народ видом дорогих черепичных крыш раздражать.
За полем потянулось болото, сплошь изрезанное мелиоративными канавами, его делили на квадраты высокие насыпи. Машины здесь ездили редко, и трава успела пробиться между камней.
Старый «Мерседес» остановился.
– Выбирайся, – скомандовал Толик. – Погода хорошая, можно и пешком пройти.
– Ноги развяжите, – не подозревая, что его ждет, сказал Николай.
