– Живой?
– Кажется, да. Во всяком случае, дышит.
Трое мужчин, не очень торопясь, покатили тачку по проезду. Пистолет капитан держал в кармане.
– Перестань секатором щелкать, – приказал он лейтенанту, который в нервном припадке постоянно сводил и разводил рукоятки огромных ножниц.
– Что? А? – не понял лейтенант.
– Отхватишь еще что-нибудь.., жизненно важное.
– Тяжелый, урод! – возмущался сержант.
– Когда человек без сознания или мертвый, он сразу вдвое тяжелее кажется, – с видом знатока сообщил капитан.
Он тоже нервничал, боялся, но старался не подавать виду, все-таки был старшим по званию и обязан был являться примером для подчиненных.
На проезде показалась белая «Вольво».
– Спокойно, – сказал капитан, поглубже натягивая бейсбольную кепку.
Из машины выбрался мужчина солидного вида в золотых очках. Дождался, пока тачка поравняется с ним:
– Добрый день.
Нервы у лейтенанта сдали, и он защелкал секатором, словно решил потренироваться перед тем, как отхватить очкарику голову.
– Добрый, – капитан опустил голову так низко, что козырек уперся ему в грудь.
– Вы кусты подстригаете?
– И кусты тоже, – нашелся сержант.
– Фигуру выстричь можете?
– Чью?
– Уж не знаю, – растерялся мужчина. – Я журналы вам покажу по парковому искусству, там кусты подстрижены в форме слона, бегемота.
– Слона – можем, бегемота – нет, – брякнул капитан.
– Вы бы наведались ко мне на участок, о цене договоримся.
– Мы только через два дня освободимся.
– Приходите, у меня дома всегда кто-нибудь есть, – и мужчина указал рукой на трехэтажный особняк под зеленой черепичной крышей. На лужайке перед домом двое детей играли в бадминтон.
– Лады, договорились.
Сержант с трудом сдвинул с места тяжелую тачку.
В этот момент Серебров глухо застонал и зашевелился. Сержант не придумал ничего лучшего, как застонать самому и скорчить гримасу боли. Затем совсем уж невпопад запел строевую песню и покатил тачку подальше от машины.
«Странные мужики, – пожал плечами бизнесмен, забираясь в машину, – даже когда о деньгах разговор завел, у них глаза не зажглись. Типично русское поведение! Сказал бы про бутылку – вмиг бы подрядились работать».
Капитан на ходу приоткрыл брезент и продемонстрировал Сереброву пистолет:
– Если еще раз пикнешь или пошевелишься, пристрелю на хрен. Если понял, моргни.
Сергей с готовностью заморгал.
Тачку скатили с дороги, и она заколыхалась на ухабах. Затрещал малинник.
– Все, – скомандовал капитан, когда тачка уперлась в забор.
Сереброва вытащили, прислонили к серым доскам.
Сергей пытался говорить, но клейкая лента прочно соединила ему губы.
«Тут и самому тяжело перелезть, – прикинул капитан, – как мы его втащим?»
– Доски проломим, – тут же предложил лейтенант.
Капитан презрительно покачал головой:
– Перелезешь на ту сторону и, когда мы его подсадим, примешь.
– Наручники придется снять, – вздохнул сержант.
Лейтенант с трудом преодолел забор, спрыгнул на траву и, припав к доскам, зашептал:
– Я жду.
Капитан снял Сереброву наручники и жестом предложил преодолеть забор. Лишь только Сергей сделал движение, чтобы отклеить ленту с губ, тут же перед его носом возник пистолет. Два здоровенных мужика схватили Сереброва и подняли в воздух. Он уцепился за верх забора, заскользил по доскам босыми ногами, подтянулся, вышел в упор и качнулся вперед.
