выйдет ли он оттуда? Работа, зарплата и прочая мелочь его уже не интересовали.
Ни Филатов, ни другие сокамерники не могли повлиять на него – человек был задушен страхом и желанием поскорее выбраться отсюда. И, естественно, давал показания, где в протоколах писалось «в качестве подозреваемого», но через три дня (плюс еще 7 под подпиской о невыезде) он станет свидетелем, но это будет потом, а пока он вообще об этом не знает, да и не надо ему ничего! Он-то считает себя маленькой пешкой за скромную зарплату, зачем ему страдать за чей-то интерес?
– Не верь следакам, – повторял Павел. – Не верь в их порядочность и расположение к тебе, желание помочь и облегчить твою судьбу.
Впрочем, такой совет Филатову был ни к чему. Злость сменилась трезвым, реалистичным отношением к миру. Главный вопрос, который стоял сейчас перед ним, – добраться до причины своего ареста. Кому выгодно упечь его за решетку? Или это случайность, рок – горнило, или чистилище, через которое должен пройти в своей жизни каждый. «Нет, или они меня, или я их», – твердо решил Филатов, ступая на холодный пол Бутырки. У него выдалось сегодня немало удач – камера еще не тюрьма, он вполне здоров и не голоден.
... Рита открыла глаза. Она проснулась от жуткого холода. Было утро, и только сейчас, при лучах яркого солнца она смогла разглядеть крупные капли на бетонном потолке подвала. Вот почему здесь так холодно, – из-за сырости. Она услышала, как капли падают на бетонный пол, и ей стало по-настоящему страшно.
Она была одна, и храбрость, которая позволила разговаривать с «братками», сейчас куда-то улетучилась. Рита поняла, как страшно одной, в незнакомом месте. Теперь они с Ашотом равны – равны перед судьбой, которая разбросала их по разные стороны, далеко друг от друга.
Она пыталась шевельнуться, потянулась за одеялом, которое ей охранники отжал ели в прошлый раз, но почувствовала острую боль в правой руке.
«Этот подонок решил посадить меня на иглу, – эта мысль встревожила ее сознание. – Чего же они от меня хотят? Если смерти, то лучше, чтобы она была быстрой...»
Она с трудом поднялась и, опираясь на кирпичную стену, начала медленно подниматься, стала на одно колено, а потом на другое. «Наверное, я сейчас выгляжу ужасно, – подумала Рита, – но разве это главное?» Руки и ноги не слушались ее, и Рите показалось, что сейчас она не выдержит этой боли в суставах и упадет снова на бетонный пол, с которого уже не поднимется.
Она закатала рукав и увидела следы от укола – их было три. «Значит, эти подонки трижды меня прокололи», – отозвалось болью в ее сознании.
Рита заплакала, беззвучно, как плачут мужчины, она поняла, что у нее нет сил, чтобы по-настоящему, по-бабьи, разреветься, и от этого стало еще хуже.
Но Рита не была бы дочерью Ашота, если бы не умела брать себя в руки. «Откуда такие мысли – у тебя есть сын и ты должна сделать все, чтобы спасти его от опасности», – вернулось сознание к Рите.
Сколько она спала или находилась без сознания, она не знала. Голова трещала, но Рита пыталась сосредоточиться, продумать, что делать дальше.
Она осмотрелась по сторонам, и вдруг ей захотелось к свету, лучам солнца, которые заполняли на свободе весь видимый мир.
Рита перевернулась и стала лицом к узкому окну. Открывшийся ее глазам вид, заметно разочаровал девушку – из окна были видны несколько хозяйственных построек и больше ничего, что напоминало бы о присутствии человека. Правда, дальше, в трех-четырех километрах отсюда, шел густой лес, – но эта скудная информация, которую она почерпнула из увиденного, была для нее бесполезной.
Отдышавшись, она хотела вернуться в исходное состояние – «если появится охранник, не стоит вызывать у него подозрение», – но передумала. Кладка была кирпичной, и Рита поняла, что можно расшатывать кирпичи и постепенно выбраться отсюда. Но как это сделать?
Она вспомнила, что у нее в дамской сумочке была косметичка, а в ней пилочка для ногтей – сейчас бы она пришлась кстати. «Но, увы, – с сожалением вспомнила Рита, – у меня ее отобрали эти придурки».
У нее снова разболелась голова, и, опираясь левой рукой о кирпичную кладку подвала, правой она нащупала очаг боли – вот она, судьба и счастье – в ее густых волосах обнаружилась заколка!
С остервенением Рита начала долбить швы кирпичной кладки. Вскоре эйфория первых минут закончилась унынием – десять минут работы привели к неутешительному результату – Рита выдолбила всего-навсего ямку сантиметром глубины и поняла, что с такой работой для какого-нибудь результата ей понадобится целая вечность.
У Риты снова навернулись слезы на глаза, горький комок подступил к горлу, и ей стало тяжело дышать. Но она решила все-таки продолжить заниматься швами.
Так прошло полчаса и даже тогда, когда блики солнца исчезли со стены подвала, где находилась заложница, Рита продолжала делать свое дело. Она не обращала внимания на то, что изрядно изодрала пальцы, боль ее не смущала, у нее болело все тело, и она думала о том, что, если получит очередную дозу, у нее не хватит сил продолжать работу.
Вдруг она услышала шаги – кто-то спускался в подвал. Вытерев заколку о платье, она, не раздумывая, просто упала на пол – перевернуться стоя у нее не было возможности. Поэтому, упав, она это сделала на полу, и, когда двери открылась, охранники увидели Риту сидящей у стены.
– Ну, что, – с улыбкой на лице вошел Олег, – говорить будем?
– Бу-де-ем, – передразнила его Рита.
– Я смотрю у тебя, девочка, хорошее настроение, – неужели мы его можем испортить? – подмигнул сопровождающему его охраннику Олег.
– И чего ты хочешь? – спросила Рита.
– Все того же, Ритуля, – документы и деньги Ашота. Вот и все. И еще имеется один вопрос, куда твои холуи могли Славку спрятать. Из Москвы они не выезжали. А если так, то, значит, на квартире какой-нибудь сидят. Ты, Ритуля, наверняка это знаешь?
В этот момент она вспомнила, как Олег еще на заре их отношений пытался выведать у нее адрес квартиры. А она как-то смогла перевести разговор в другое русло. И сейчас она была чрезвычайно рада этому обстоятельству. Радовало Риту и то, что люди Аганесяна не добрались до сына. Наверняка охранники упредили бандитский ход и вывезли Славку на другую квартиру, а возможно, и из Москвы.
Рита поняла, что в этот момент ей выгодно потянуть время, и она решила пустить «братков» по ложному следу:
– А ты гарантируешь сыну и мне жизнь?
– О чем речь! Артур Артурович мне прямо и сказал, что безопасность Риты зависит от нее самой. И я смотрю, девочка, ты делаешь успехи. Если все скажешь, вполне возможно, что переведем тебя в нормальные условия. Только не тяни время.
– Улица Введенского, 305, квартира 17, – ответила Рита, смотря в глаза Олегу.– Отлично! Осталось только уладить первую часть нашего вопроса.
– Думаю, что бумаги там.
– А деньги?
– Про деньги не знаю ничего.
– Ритуля, ты меня немного расстраиваешь! Если ты, Риточка, не врешь, у тебя есть прекрасный шанс реабилитироваться.
Рита промолчала. Это была игра с огнем. Она соврала и знала, что последствия могут быть печальными. Но она выиграла время. Сколько? Одному Богу известно. Может быть два-три часа. «Братки», конечно, ей этого не простят. Когда двери закрылись, Рита заплакала и, выплакав оставшиеся слезы, почувствовала, что сегодня она совершенно обессилела.
Перед металлической дверью № 13, почему-то покрытой толстым слоем грязи, вертухай, заглянув в карточку, весело сообщил: «блатные». И пока Филатов стоял перед входом навытяжку, со сплетенными сзади руками, добавил:
– Ну, не завидую тебе, мужик, – заходи!
Филатов услышал звук лязгающей двери и голоса, доносившиеся за нею. Кто-то истошно закричал: «Тормоза!» и из-за тяжко открывающейся двери повалил пар, как из бани.
