опасается возможной конкуренции с другими музеями. И это означает работу в самый разгар южноамериканской зимы. На островах мыса Горн температуры в июле могут варьировать от тридцати до минус тридцати по Фаренгейту.[5] Мыс Горн — самая южная точка всех континентов планеты, за исключением самой Антарктиды, он расположен более чем на тысячу миль ближе к Южному полюсу, чем африканский мыс Доброй надежды. Во время предполагаемых работ мы можем ожидать пятичасовой световой день.
— Isla Desolacion — негостеприимное место. Остров голый, опустошаемый ветром, в основном вулканического происхождения, с кое-какими залежами осадочных пород третичного периода. Остров разделён на две части большим снежным полем, и к северной его части выходят старые вулканические породы. Приливы варьируют от тридцати до тридцати пяти футов по вертикали, и вся группа островов омывается обратным течением со скоростью шесть узлов.
— Прелестное местечко для пикника, — пробормотал Гарза.
— Ближайшее поселение — на острове Наварино, в проливе Бигль, в сорока милях к северу от островов мыса Горн. Это военно-морская база Чили, под названием Пуэрто-Вильямс, с небольшим поселением индейских метисов неподалёку.
— Пуэрто-Вильямс? — Спросил Гарза. — Я думал, мы говорим о Чили.
— Вся эта область была изначально картографирована англичанами, — сказал Глинн и опустил заметки на стол. — Доктор МакФарлэйн, полагаю, вы бывали в Чили.
МакФарлэйн кивнул.
— Что вы можете сказать нам об их военно-морских силах?
— Милые парни.
Наступило молчание. Рошфорт, инженер, принялся ручкой выстукивать по столу раздражающую дробь. Дверь приоткрылась, и официант принялся разносить сэндвичи и кофе.
— Они постоянно патрулируют прибрежные воды, — продолжил МакФарлэйн. — Особенно на юге, вдоль границы с Аргентиной. У них затяжной спор касательно границы, наверное, вы это знаете.
— Вы можете добавить что-нибудь к моим словам насчёт климата?
— Я однажды провёл некоторое время в Пунта-Аренасе, поздней осенью. Метели, дождь со снегом, штормы, туман — обычное дело. Не говоря уже о «вилли-во».
— «Вилли-во»? — Переспросил Рошфорт дребезжащим, тонким, как камыш, голосом.
— Можно сказать, микропорывами ветра. Они длятся лишь минуту или две, но могут достигать ста пятидесяти узлов.
— Как насчёт приличной якорной стоянки? — спросил Гарза.
— Мне говорили, что там нет приличных мест, чтобы встать на якорь. Фактически, судя по тому, что я слышал, нигде в районе островов мыса Горн нет твёрдого дна для судна.
— Мы обожаем трудные задания, — сказал Гарза.
Глинн собрал свои бумаги, бережно сложил их и вернул в карман пиджака. Почему-то МакФарлэйну показалось, что тот уже знал ответы на все эти вопросы.
— Очевидно, — сказал Глинн, — у нас имеется сложная проблема, даже не принимая во внимание сам метеорит. Но сейчас давайте поговорим о нём. Рашель, я полагаю, у тебя есть вопросы насчёт данных?
— У меня есть комментарий к данным.
Её глаза метнулись к папке, лежащей перед ней, затем перенеслись на МакФарлэйна с едва заметным изумлением. Казалось, она смотрит свысока, и это раздражало МакФарлэйна.
— Да? — Сказал Сэм.
— Я не верю ни единому слову.
— Чему именно вы не верите?
Она взмахнула рукой над его портфелем.
— Вы — охотник за метеоритами, правильно? Тогда вы знаете, почему никто и никогда не находил метеорита весом больше, чем в шестьдесят тон. Чуть больше — и сила столкновения приводит к тому, что метеорит разваливается на кусочки. Больше двухсот тонн — и метеорит испаряется от столкновения. Так как мог монстр наподобие этого пережить столкновение в целости и сохранности?
— Я не могу… — Начал было МакФарлэйн.
Но Амира его перебила.
— Второе — железные метеориты ржавеют. Лишь пять тысяч лет — и от самого крупного метеорита не останется ничего. Поэтому, если он каким-то образом и пережил столкновение, почему же он до сих пор там? Как вы объясните этот геологический отчёт, который говорит, что метеорит упал тридцать миллионов лет назад, был захоронен в осадочных породах, а сейчас найден, несмотря на эрозию?
МакФарлэйн откинулся на спинку кресла. Она ждала ответа, насмешливо глядя на него.
— Вы когда-нибудь читали о Шерлоке Холмсе? — Спросил МакФарлэйн, тоже улыбнувшись.
Амира закатила глаза.
— Надеюсь, вы не собираетесь цитировать мне это старьё насчёт того, что если отбросить невозможное, то остаток, каким бы невероятным он ни был, должен быть правдой — не так ли?
МакФарлэйн бросил на неё удивлённый взгляд.
— Ну, а это не так?
Амира ухмыльнулась своему триумфу, а Рошфорт покачал головой.
— Ну так, доктор МакФарлэйн? — Решительно сказала Амира. — Это и есть источник вашего научного авторитета? Сэр Артур Конан-Дойль?
МакФарлэйн медленно выдохнул.
— Не я получал эти данные. Я не могу за них ручаться. Всё, что я могу сказать — если данные правильны, не существует никакого другого объяснения: это метеорит.
Наступило молчание.
— Не вы получали данные, — сказала Амира, расщёлкивая очередную скорлупку и бросая орешек в рот. — А это был, случаем, не доктор Масангкэй?
— Да, он.
— Полагаю, вы знали друг друга?
— Мы были партнёрами.
— Ага, — кивнула Амира, будто только что об этом узнала. — Итак, если доктор Масангкэй получил эти данные, вы в них уверены? Ему можно доверять?
— Абсолютно.
— Я вот думаю, мог бы он сказать то же самое о вас, — сказал Рошфорт своим тихим, высоким, зажатым голосом.
МакФарлэйн повернул голову и немигающим взглядом посмотрел на инженера.
— Давайте продолжим, — сказал Глинн.
МакФарлэйн отвернулся от Рошфорта и похлопал по портфелю тыльной стороной ладони.
— На этом острове есть огромное круглое отложение подвергнутого удару и расплавленного коэзита. Прямо в его центре имеется огромная масса ферромагнитного материала.
— Естественные отложения железной руды, — заметил Рошфорт.
— Облёт показал, что осадочные слои вокруг этого места перевёрнуты.
Амира казалась озадаченной.
— Что?
— Осадочные слои поменялись местами.
Рошфорт тяжело вздохнул.
— И это означает…?
— Когда крупный метеорит ударяет в осадочные слои, те меняются местами.
Рошфорт продолжил постукивать ручкой по столу.
— Как? Посредством волшебства?
МакФарлэйн снова посмотрел на него, на этот раз дольше.
— Возможно, мистер Рошфорт хотел бы посмотреть на демонстрацию?
— Я не против, — сказал Рошфорт.
