— Расстояние?
— Не могу сказать точно, сэр. Что-то около тридцати морских миль. Если бы глушение не прервалось ненадолго несколько минут назад, у нас не было бы и этой информации.
Валленар чувствовал ритмичную качку судна, палуба поднималась и опускалась, навевая тошноту. Лишь однажды сталкивался он с такой качкой раньше, когда во время учений попал в шторм к югу от Диего-Рамиреса. Он знал, что означает это необычное перекатывание: расстояние между гребнями волны более чем в два раза превысило длину «Алмиранте Рамиреса». В окна заднего обзора он видел нагоняющие волны: длинные мощные валы с острыми гребнями надвигались на корму и пенились вдоль всего корпуса, прежде чем уйти вперёд и раствориться во мраке. Время от времени гигантская волна,
Задумчиво запустив руку в карман, команданте вытянул
Он обернулся и бросил взгляд на рулевого. Команда запугана — этим штормом, этой гонкой. Страх — это хорошо. Запуганные люди работают быстрее. Но Тиммер стоил любых десяти из них!
Команданте откусил кончик сигары и выплюнул его. Тиммер стоил всего экипажа…
Валленар взял себя в руки, долго разжигая сигару — бережно, методично. Раскалённая красная точка отразилась в чёрных, как смоль, окнах. Теперь американцы, безусловно, знают, что он снова приближается к ним. На этот раз он будет осторожнее. Он попался в ловушку один раз, и не допустит её повторения. Изначально он планировал лишь вывести судно из строя. Но сейчас ясно, что Тиммер мёртв. Время для того, чтобы просто вывести танкер из строя, давно ушло.
Пять часов, а может быть, и того меньше — и они окажутся от «Рольваага» на расстоянии выстрела из четырёхдюймовых орудий. А до того, если случится хотя бы крошечный перерыв в глушении, «Эксоцеты» готовы взлететь в мгновение ока.
На этот раз осечки не будет.
Продолжая бежать по центральному коридору медицинского отделения, с бегущей по пятам Рашель, МакФарлэйн чуть не столкнулся с Брамбелем, выходящим из двери в операционную. Это был совсем другой Брамбель, не тот насмешливый, сдержанный человек, сидящий за столом во время ужина; этот новый Брамбель был мрачен, его движения — резкими, тонкая фигура напряжённой.
— Нам надо увидеть…, — заговорил было МакФарлэйн, но доктор быстро прошагал через приёмную и скрылся ещё за одной дверью, не уделив им ни малейшей толики внимания.
МакФарлэйн бросил взгляд на Рашель.
Следуя за Брамбелем, они вошли в ярко освещённую каюту. Доктор, на руках которого до сих пор были надеты хирургические перчатки, склонился над каталкой, осматривая неподвижного пациента. Голова мужчины была обмотана бинтами, простыни промокли от крови. МакФарлэйн увидел, как Брамбель резким, сердитым движением накрыл лицо пациента простынёй. Затем доктор повернулся к раковине.
МакФарлэйн сглотнул.
— Нам надо поговорить с Мануэлем Гарза, — сказал он.
— Абсолютно исключено, — ответил Брамбель, поднимая губку, срывая пару покрытых кровью перчаток и промывая руки под струёй горячей воды.
— Доктор, мы обязаны спросить у Гарзы, что произошло! От этого зависит безопасность корабля.
Брамбель замер, в первый раз бросив взгляд на МакФарлэйна. Его лицо было хмурым, но он держал себя в руках. Брамбель ничего не отвечал в течение нескольких секунд, и выражение лица под маской выдавало напряжённые размышления доктора, который вынужден принять неприятное решение под давлением обстоятельств.
— Палата три, — наконец, ответил он, натягивая на себя новую пару хирургических перчаток. — Пять минут.
Они нашли Гарзу в крошечной каюте. Тот не спал. Его лицо было покрыто синяками, под глазами стояли фингалы, а голова была обильно обмотана бинтами. Когда дверь отворилась, он уставил на вошедших мрачный взгляд, затем немедленно отвёл глаза.
— Они все погибли, не так ли? — Прошептал он, уставившись в переборку.
МакФарлэйн помедлил.
— Все, кроме одного.
— Но он тоже умрёт.
Это был не вопрос, а утверждение.
Рашель подошла к нему и положила руку на плечо.
— Мануэль, я знаю, как тебе сейчас тяжело. Но нам нужно узнать, что произошло в трюме.
Гарза не смотрел на неё. Он поморщил губы, моргнул глазами.
— Что произошло? А вы как думаете, что произошло? Проклятый метеорит снова пальнул.
— Пальнул? — Повторил МакФарлэйн.
— Ну да. Взорвался. Точно так же, как с тем парнем, Тиммером.
МакФарлэйн и Рашель обменялись взглядами.
— Который из твоих людей к нему прикоснулся? — Спросила Рашель.
Гарза внезапно повернулся и уставился на неё. МакФарлэйн не был уверен, выражало ли его лицо удивление, гнев или недоверие: широкие лиловые фингалы под глазами, казалось, оттянули на себя всё выражение с остального лица.
— К нему никто не прикасался.
— Но кто-то же должен был.
— Я сказал, никто! Я наблюдал постоянно.
— Мануэль…, — начала было Рашель.
Он сердито приподнялся.
— Ты думаешь, мои ребята сумасшедшие? Они терпеть не могли даже мысли о том, что находятся рядом с ним, они были напуганы им до смерти. Рашель, я говорю тебе, что никто не подходил ближе, чем на пять футов.
Гарза содрогнулся от боли и вновь упал в постель.
Через мгновение снова заговорил МакФарлэйн.
— Нам нужно в точности знать, что ты видел. Можешь рассказать, что ты помнишь, прямо перед тем, как это произошло? Что происходило? Ты не заметил ничего необычного?
— Нет. Ребята почти закончили сварку. Некоторые из них уже закончили. Работа была практически сделана. Каждый оставался в спецовке. Корабль накренился. Видимо, переваливал через серьёзную волну.
— Я её помню, — сказала Рашель. — Ты уверен, что никто не потерял равновесия, никто невольно не опустил руку, чтобы восстановить…
— Ты мне не веришь, а? — Спросил он. — Невероятное дерьмо, потому что это — правда. Никто к нему не прикасался. Просмотри записи, если не веришь мне.
— Было ли что-нибудь необычное насчёт метеорита? — Спросил МакФарлэйн. — Что-нибудь подозрительное?
Гарза на мгновение задумался. Затем покачал головой.
МакФарлэйн склонился ближе.
— Эта ненормальная волна, что накренила корабль. Ты не думаешь, что наклон метеорита мог вызвать взрыв?
— С какой стати? Его наклоняли, по нему стучали, его швыряли на всём пути от места падения и до
