самого трюма. Ничего подобного не происходило.
Наступило молчание.
— Это камень, — пробормотал Гарза.
МакФарлэйн сморгнул, не уверенный, что расслышал правильно.
— Что? — Переспросил он.
— Я сказал, это проклятый камень. Он хочет нас убить. Всех нас.
С этими словами Гарза отвернулся к переборке и больше не произнёс ни слова.
Неистовый рассвет поднялся за окнами мостика, открывая взору разрываемое ветром море. Процессия гигантских валов, холмистых, беспощадных, выходила из-за штормистого западного горизонта, чтобы исчезнуть на востоке.
Эли Глинн одиноко стоял у окон, сомкнув руки за спиной. Он вглядывался в бушующее море, наслаждаясь внутренней безмятежностью, которую он едва ли чувствовал с самого начала проекта. Операция оказалась полна неожиданных поворотов и сюрпризов. Даже здесь, на корабле, метеорит не давал им покоя: Ховелл, вернувшись из медицинского отсека, сообщил о шести погибших и о том, что Гарза получил ранения. Тем не менее, ЭИР завершило проект. Одно из величайших чудес инженерии в истории.
Он бы не взялся за такое задание ещё раз.
Глинн обернулся. Бриттон и прочие офицеры корабля, словно приклеенные, стояли у экрана радара и отслеживали перемещение «Алмиранте Рамиреса». Над их спинами нависал Ллойд. Группа выглядела встревоженной. Очевидно, его уверения насчёт команданте Валленара их не убедили. Естественная, если не сказать логичная, позиция. Но запатентованная Глинном компьютерная программа по психологическим портретам никогда не ошибалась в жизненно важных предсказаниях. Помимо всего прочего, он знал Валленара. Он встретился с команданте в его собственных владениях. Глинн видел железную дисциплину на эсминце. Он видел его способности морского офицера, его высокомерную гордость, его любовь к родине.
— Капитан, — спросил он. — Какой курс вы предложите, чтобы выйти из пролива Дрейка?
— Как только «Рамирес» развернётся, я распоряжусь взять курс три-три-ноль, чтобы выйти на подветренную сторону Южной Америки и выбраться из этого урагана.
Глинн одобрительно кивнул.
— Это случится скоро.
Взгляд Бриттон вернулся к экрану. Больше она ни произнесла ни слова.
Глинн подошёл ближе и остановился рядом с Ллойдом, за спиной капитана Бриттон. На электронной схеме зелёная точка, что представляла собой Валленара, быстро приближалась к международным водам. Глинн не мог удержаться от улыбки. Чем-то похоже на телевизионный показ лошадиных скачек, результат которых знает один лишь он.
— Какой-нибудь контакт с «Рамиресом»?
— Нет, — ответила Бриттон. — Всё это время они находились и находятся в режиме полного радиомолчания. Даже не связывались со своей базой. Бэнкс слышал, как командир базы приказал им вернуться несколько часов назад.
«Естественно», — подумал Глинн. Такое поведение отвечало психологическому портрету.
Он позволил своему взгляду задержаться на Бриттон: на россыпи веснушек на её носу, на выдержку в осанке. Сейчас она сомневается в его суждениях, но позже убедится, что он прав. Глинн подумал о храбрости, которую она проявила, об её непогрешимом здравом смысле, о спокойствии, которое она сохраняет даже под нажимом. Подумал о чувстве собственного достоинства, которое проявила Бриттон, когда танкер вывели из-под её команды. Это и есть та женщина, чувствовал он, которой, наконец, можно довериться. Быть может, она и есть та самая, которую он искал. Это заслуживало обдумывания после. Он принялся размышлять о верной стратегии, чтобы завоевать её сердце, принялся высматривать потенциальные пути к провалу, самую вероятную дорогу к успеху…
Глинн перевёл взгляд на экран радара. Точка эсминца уже находилась лишь в считанных минутах от границы. Он почувствовал, как слабый укол нервозности потревожил его безмятежность. Но ведь все факторы приняты во внимание. Он повернёт, он обязан повернуть!
Глинн сознательно отвёл взгляд от экрана и снова шагнул к окну. Вид моря наводил ужас. Волны захлёстывали главную палубу и рисовали зелёные полосы, струясь сквозь шпигаты обратно в море. «Рольвааг», несмотря на свою скорость, до сих пор держался превосходно — именно следование в кильватере волн значительно повышает устойчивость. А масса в центральном резервуаре служит балластом.
Он бросил взгляд на часы. Теперь Бриттон может в любую секунду сообщить, что «Рамирес» лёг на обратный курс.
От сгрудившейся вокруг радара группы раздался слышимый звук, коллективный шёпот.
— «Рамирес» меняет курс, — сказала Бриттон, подняв глаза от экрана.
Глинн кивнул, подавляя улыбку.
— Поворачивает на север, выходит на курс ноль-шесть-ноль.
Глинн терпеливо ждал.
— Он только что пересёк границу, — тихо добавила Бриттон. — По-прежнему следует курсом ноль- шесть-ноль.
Глинн помедлил.
— Навигационные приборы Валленара слегка ошибаются. Повреждён руль. Он, очевидно, в процессе разворота.
Минуты текли за минутами. Глинн отошёл от окон и снова приблизился к экрану. Зелёная точка продолжала направляться на восток-северо-восток. Не сказать, чтобы он теперь за ними гнался, но он и не поворачивал обратно. Странно. Глинна снова кольнуло изнутри.
— Он вскоре развернётся, — пробормотал Глинн.
Молчание затянулось, а «Рамирес» продолжал следовать своим курсом.
— Удерживает скорость, — сказал Ховелл.
— Поворачивай! — Тихо пробурчал Ллойд.
Эсминец не развернулся. Вместо этого он немного подкорректировал курс, и теперь двигался по направлению ноль-пять-ноль.
— Чёрт возьми, что он делает? — Внезапно воскликнул Ллойд.
Бриттон выпрямилась и в упор посмотрела на Глинна. Она ничего не сказала, но в словах не было необходимости: на её лице всё было написано крупными буквами.
Подобно спазму, его охватило сомнение, которое быстро сменилось вновь обретённой уверенностью. Теперь он знал, в чём проблема.
— Ну конечно! У него проблемы не только с рулём, но и с примитивными навигационными системами. На них действует глушение. Валленар не знает, где находится, — сказал он и повернулся к своему оператору у консоли. — Выключи глушилку. Пусть наш приятель узнает своё положение на карте.
Оператор отстучал серию команд.
— Он в двадцати пяти милях, — заметил Ховелл. — Мы на грани досягаемости «Эксоцетов».
— Я в курсе, — пробормотал Глинн.
Наступил момент, когда на мостике возникло полное молчание. Затем снова заговорил Ховелл.
— На нас направляют огневой радар. Снимают дистанцию и курс.
В первый раз с тех пор, как он провёл свою последнюю операцию в военной разведке, Глинн почувствовал под ложечкой чувство тревоги, которое не спутать ни с чем.
— Дайте ему ещё несколько минут. Пусть он поймёт, что мы оба — в международных водах.
Минуты шли.
