Дожевав последний кусок, Смитбек отодвинул поднос.
— А потом, как всегда, ходят слухи о Музейном звере.
Все, кто работал в музее, слышали эти истории. Ремонтники видели зверя краем глаза в ночную смену. Помощники хранителей, идя по тускло освещённым коридорам к хранилищам с образцами, видели его тень. Никто не представлял, что это за зверь и откуда взялся, но кое-кто утверждал, что несколько лет назад он убил человека.
Марго решила переменить тему.
— Рикмен всё ещё досаждает тебе? — спросила она.
При упоминании этой фамилии Смитбек скорчил гримасу. Марго знала, что Лавиния Рикмен, начальник отдела по связям с общественностью, наняла Смитбека написать книгу о музее. Договорились о доле музея в авансе и гонораре. Смитбек был недоволен условиями, но грядущая выставка обещала быть очень интересной, может быть, даже сенсационной, и благодаря этому тираж книги легко мог достичь шестизначной цифры. Для Смитбека сделка отнюдь не плохая, думала Марго, если учесть весьма скромный успех его предыдущей книги о Бостонском аквариуме.
— Рикмен? Досаждает? — Он возмущённо фыркнул. — О Господи. Чего ещё можно ждать от неё? Послушай, я хотел тебе кое-что прочесть. — Он вытащил из блокнота пачку листов. — «Когда доктор Катберт подал директору музей идею выставки „Суеверия“, тот воодушевился. Такая экспозиция могла иметь не меньший успех, чем „Сокровища фараона Тутанхамона“ или „Семь уровней Трои“. Райт понял, что выставка сулит музею большие доходы и небывалую возможность получить финансовую поддержку города и правительства. Однако некоторые старые хранители сомневались: они сочли, что выставка будет отдавать сенсационностью». Смитбек прервался.
— Посмотри, что сделала Рикмен.
Он протянул Марго лист. Абзац был жирно перечёркнут наискось, на полях было начертано красным: «УБРАТЬ!» Марго хихикнула.
— Что тут смешного? — спросил журналист. — Она кромсает мою рукопись. Взгляни на это.
Он ткнул пальцем в другую страницу. Марго покачала головой.
— Рикмен хочет панегирика о музее. Вы никогда не сойдётесь во взглядах.
— Она доводит меня до бешенства. Чёркает всё хоть чуточку негативное. Хочет, чтобы я общался лишь с тем болваном, который оформляет выставку. Знает — он скажет только то, что одобрит Катберт. — Журналист заговорщицки подался вперёд. — Думаю, ты ещё не видела столь преданного начальству человека.
Тут Смитбек поднял голову и простонал:
— О Господи, вот и он.
Возле их стола появился несколько располневший молодой человек в роговых очках, державший поднос на блестящем кожаном портфеле.
— Можно подсесть к вам? — робко спросил он. — Кажется, свободных мест больше нет.
— Конечно, — ответил Смитбек. — Присаживайся. Мы как раз говорили о тебе. Марго, познакомься с Джорджем Мориарти. Это тот самый человек, который оформляет выставку «Суеверия». — И потряс перед ним своими бумагами. — Посмотри, что сделала Рикмен с моей рукописью! Единственное, чего она не коснулась, — тех мест, где я цитирую
Мориарти пробежал глазами страницы и посмотрел на Смитбека с почти детской серьёзностью.
— Не удивляюсь. Да и зачем вытаскивать на свет неприглядные подробности?
— Ну что ты, Джордж. Они-то и делают повествование интересным.
Мориарти повернулся к Марго:
— Вы аспирантка, занимаетесь этнофармакологией, так?
— Да, — ответила она, чувствуя себя польщённой. — Откуда вы знаете?
— Я интересуюсь этой темой. — Он улыбнулся и бросил на неё быстрый взгляд. — На выставке несколько стендов посвящено фармакологии и медицине. Я, собственно, хотел поговорить с вами об одном из них.
— Пожалуйста. О чём конкретно?
Она поглядела на Мориарти более пристально. Самый обычный сотрудник музея: среднего роста, чуть полноватый, с каштановыми волосами. Помятый твидовый пиджак серого цвета, как того требуют музейные правила. Вот только наручные часы имеют форму солнечных. И замечательные глаза за стёклами очков: ясные, карие, светящиеся умом. Смитбек подался вперёд и уставился на них.
— Я хотел бы остаться и быть очевидцем этой очаровательной сцены, но, увы, много работы: в среду мне предстоит брать кое у кого интервью в зале насекомых, и нужно закончить текущую главу. Джордж, прежде чем подписывать контракт на киносъёмку своей выставки, посоветуйся со мной.
Он встал, фыркнул и направился к двери, петляя между столами.
8
Джонатан Хэмм пристально поглядел в подвальный коридор сквозь толстые стёкла очков, которые не мешало бы протереть. На его руки в чёрных перчатках были намотаны кожаные поводки, две гончие послушно сидели у его ног. Рядом стоял помощник, а возле помощника — лейтенант д’Агоста со сложенными в несколько раз, покрытыми пятнами чертежами. Позади него прислонились к стене двое полицейских, вооружённые скорострельными «ремингтонами» двенадцатого калибра.
Д’Агоста полистал чертежи.
— Собаки не могут взять след? — раздражённо спросил он.
Хэмм испустил долгий вздох.
—
Д’Агоста что-то буркнул, вынул из кармана изжёванную сигару и стал подносить ко рту. Хэмм поглядел ему в глаза.
— Ах да, — спохватился д’Агоста и сунул сигару обратно.
Хэмм потянул носом воздух. Сырой. Хорошо. Но больше ничего хорошего в этой прогулке нет. Хуже всего обычная тупость полицейских.
Место преступления, как водится, было загрязнено, затоптано. Пахло химикалиями, красками, побелкой, множество людей прошагало туда-сюда. Кроме того, основание лестницы было буквально залито кровью; даже восемнадцать часов спустя воздух был насыщен её запахом, будоражившим собак.
Сперва они сделали попытку пустить гончих по следу с места преступления. Когда ничего не получилось, Хэмм предложил отойти подальше.
Гончих не тренировали для работы в помещении. Естественно, псы были сбиты с толку. Но это не его вина. Полицейские даже не сказали, человека они ищут или животное. Может, и сами не знают.
— Сюда, — позвал д’Агоста.
Хэмм передал поводки помощнику, тот двинулся вперёд, гончие обнюхивали пол.
Первым делом они облаяли хранилище костей мастодонта: когда открыли дверь, оттуда хлынул запах парадихлорбензола. Пришлось полчаса ждать, пока у собак восстановится чутьё. А затем последовал ещё ряд хранилищ со шкурами животных, гориллами в формальдегиде, холодильник, наполненный образцами фауны, комната, полная человеческих скелетов.
Они подошли к арочному проёму с открытой железной дверью, за которой находилась ведущая вниз каменная лестница. На ней было темно.
— Там, должно быть, подземная тюрьма, — нервно хихикнул один из полицейских.
— Лестница ведёт в нижний подвал, — сказал д’Агоста, взглянув на чертёж. Протянул руку, и один из полицейских подал ему длинный фонарик.
Короткая лестница окончилась в туннеле, выложенном кирпичом «в ёлочку», сводчатый потолок был
