то, что известно мне о плане первого этажа, вот то, что известно о втором. Дорисуй расположение других комнат.
Алла некоторое время грызла ручку, затем протянула ее Глебу.
– Лучше сделай это ты. Не хочется оставлять образчик своего почерка.
Сиверов согласился. Вскоре у него на коленях уже лежал план дома в Дровяном переулке с пометками, какая служба в каком кабинете находится. Теперь он уже точно знал, где установлены замаскированные телекамеры, где сидит охрана, как часто и в какое время она меняется. А главное, он точно знал, где сидит тот, без которого работа аналитического центра невозможна. Он обвел кабинет Бушлатова красным фломастером.
– Но в это здание невозможно проникнуть.
Алла, проведя несколько часов с Глебом, уже явно перешла на его сторону.
– Если в нем существуют дверь, окна, значит, туда можно попасть, – усмехнулся Глеб.
– Но охрана…
– Это тоже люди, – отвечал Сиверов. – А теперь покажи мне, где осуществляется контроль за теми, кто попадает в дом.
Алла перехватила у Глеба фломастер и принялась отмечать точки.
– Сперва при входе. Самый тщательный контроль. Это первый уровень охраны. – Затем она отыскала начерченную на листе бумаги лестницу и поставила красный крестик. – Это второй уровень. Сюда имеет допуск только половина сотрудников. Затем, после лестницы, в правую часть коридора попасть очень легко, если, конечно, ты прошел два первых уровня. А вот сюда, влево, где расположен кабинет Бушлатова, хода, считай, нет. Сюда допускаются только избранные.
– Ты тоже входила в их число?
– Конечно. Но, как видишь, доверие потерять легко.
– Может, ты все-таки признаешься мне, за что тебя выгнали?
– Мне не хочется вспоминать об этом.
– Но все же? – рука Глеба легла на ее плечо, он накрутил прядь ее волос себе на палец.
– Нет, ты не думай, что это какой-нибудь секрет. государственной важности, просто мне казалось, что я люблю Бушлатова… Вот это меня и сгубило, – Алла опустила голову, чтобы не смотреть Глебу в глаза.
Тот решил играть в открытую, понимая, что только так можно вытянуть из девушки все, что она знает.
– Скажи мне: куда собирается вся информация?
– На компьютер Бушлатова.
– А что происходит с ней дальше?
– Бушлатов делает отбор. Ненужная информация уничтожается.
– А нужная? – нетерпеливо спросил Глеб.
– У него есть папка, куда складываются распечатки важных документов.
– Папка одна или существуют дубликаты?
– Нет, что ты, только одна. Бушлатов бережет ее пуще глаза.
– Во сколько он покидает здание?
– Он вообще не выходит оттуда.
Алла сильно волновалась и, чтобы унять дрожь, сцепила руки замком на колене.
– Он ночует там?
– Да. И, кстати, охрана ночью даже немного усиливается. Во всяком случае, я так думаю, потому что мне разрешалось находиться в здании только до восьми вечера и не долее.
Глеб затаил дыхание, а затем осторожно, чтобы не спугнуть, спросил:
– Тебе приходилось заглядывать в эту папку?
– Нет, Бушлатов слишком осторожен.
– Нарисуй мне его комнату, – попросил Сиверов. Через пять минут на листе бумаги уже чернели линии, изображавшие интерьер кабинета главного аналитика.
– Вот здесь шкаф, – объясняла Алла. – Компьютер стоит посреди комнаты, экран повернут к стенке, чтобы в случае чего невозможно было снять изображение с улицы. В стеклопакетах заложена металлическая сетка – так они экранируют электромагнитные излучения. Короче, я уверена, Федор, тебе не удастся попасть туда.
Глеб усмехнулся и потрепал Аллу по плечу.
– А вот это мы еще посмотрим.
– А почему ты думаешь, что я не продам тебя? – Алла, сузив глаза, посмотрела на своего собеседника.
– Потому что ты этого никогда не сделаешь, – мягко ответил Глеб.
И девушка ни минуты не сомневалась, искренне говорит это Глеб или нет.
Она чувствовала, что этот мужчина не может причинить ей зла.
– Вот видишь, как все чудесно получилось! – Глеб открыл дверцу и, достав сигарету, закурил. Дым тонкой струйкой вытекал на улицу.
Девушка нетерпеливо протянула руку, взяла сигарету и тоже закурила.
Только теперь она почувствовала опустошенность и в то же время какую-то сладкую истому, какая наступает обычно после любви.
– Вот видишь, мы с тобой и отомстили, – рассмеялся Глеб и, подавившись дымом, закашлялся.
Алла принялась хлопать его ладонью по спине и тоже засмеялась.
Напряжение уходило. Сейчас в машине сидели двое добрых друзей, которые решили попросту подшутить над своим общим знакомым.
– Честно говоря, – сквозь смех говорила Алла, – это получилось лучше, чем если бы мы с тобой легли в постель.
Глеб, продолжая смеяться, выбрался из машины и протянул девушке руку.
Она удивленно посмотрела на него, не понимая, куда он клонит.
– Ты хочешь погулять? – тряхнув головой, спросила она.
– Лучше, – ответил Глеб, нагнулся, взял кассету и вставил ее в магнитофон.
Зазвучало танго.
Сиверов галантно предложил руку. Алла стала в позу, картинно запрокинула голову и сделала шаг ему навстречу. Они обнялись и принялись танцевать на пожухлой осенней траве, уже засыпанной желтыми листьями.
– Не хватает кастаньет, – смеялась Алла.
– Ничего, можешь щелкать пальцами, – и Глеб, позванивая шпорами, поднял руки вверх и начал щелкать. Алла стала вторить ему. К музыке прибавилось то, чего ей недоставало – четкого, ярко прорисованного ритма.
Мужчина, сидевший рядом с полковником Студинским в «фольксвагене», покрутил пальцем у виска.
– Вам не кажется, товарищ полковник, что у них не все в порядке?
– Да, но танцуют они красиво, – задумчиво ответил Владимир Анатольевич и посмотрел на часы.
«Бог ты мой! Час ночи, их ищут, сбивается с ног целое подразделение спецслужб, а они танцуют на каком-то захламленном пустыре, где и днем-то появляться страшно!»
– Послушай, – приговаривал Сиверов, продолжая щелкать пальцами.
– Я слушаю тебя, – Алла поворачивалась на месте, лихо изгибаясь.
– На плане ты нарисовала чуть ли не двадцать туалетов. Их что, и впрямь так много?
– Да Бушлатов просто помешан на субординации. Он никогда не допустит, чтобы подчиненный заходил в туалет начальника, – хохотала она.
– А вот в его кабинете… Ты уверена, что там есть туалет?
– Ну и вопросы же у тебя! – Алла подбила ногой горку опавшей листвы.
Березовые листики вспыхнули в свете фонаря и вновь погасли, отлетев в темноту.
– Так ты точно знаешь или предполагаешь?
– Ну, Федор, естественно, я не заходила в мужские туалеты, а насчет женских я могу сказать тебе точно. Все-таки я имела допуск высшей категории.
